Последовало молчание, и губернатор первым его нарушил:
– Понимаю... Ну что ж, жаль, что ты об этом упомянула. Теперь я буду сидеть и грызть ногти, пока ты не приедешь.
– Извини, дорогой. Послушай, я должна поторопиться, иначе я опоздаю на самолет. До скорой встречи.
Из-за интенсивного движения на улицах Джильберта вернулась в гостиницу лишь без пятнадцати шесть; оставалось всего пятнадцать минут, чтобы упаковать вещи и освободить номер. Джордж оставил сообщение о том, что они с Кавелли заедут за ней ровно в шесть часов.
Джильберта вышла из отеля в пять минут седьмого.
– Простите за опоздание, – сказала она, когда машина влилась в основной поток транспорта.
– Не волнуйтесь, – заверил ее Лаурентис. – Мы успеваем. Вы известили губернатора о своем возвращении?
– Да, он очень удивился... Я ничего ему не сказала о том, что меня сопровождает полицейский эскорт.
Капитана это не позабавило.
– Никто вас не конвоирует, Джилли. Я просто предложил вам вернуться с нами ради вашего комфорта и спокойствия, – заявил он.
– Прошу снова простить меня. Я заведена, как часовая пружина.
– Это точно, – согласился Лаурентис.
– Джордж... Я хотела бы попросить вас об одолжении.
– Валяйте!
– Перед тем как вы станете допрашивать Хармона, я смогу побыть с ним несколько минут наедине?
– Не вижу в этом ничего дурного. А ты, Билл?
– Нисколько, – ответил лейтенант Кавелли.
– Спасибо, – поблагодарила Джильберта.
Весь полет в Денвер она спала. Джордж Лаурентис не будил ее до тех пор, пока самолет не пошел на посадку.
– Пристегните свой ремень, Джилли, – сказал он. – Мы уже на месте.
Она выпрямилась и разгладила складки на платье.
– Так скоро? – удивилась Джильберта. – А у меня такое ощущение, будто я дремала всего несколько минут.
Лаурентис широко улыбнулся.
– С того момента как эта птица взлетела, вы мгновенно отключились и спали как убитая.
– Думаю, это защитная реакция. У меня не было особого желания возвращаться домой, – призналась Джильберта.
Капитан Лаурентис нахмурился и подумал о том, что ему тоже не по себе перед встречей с мистером Киллингтоном...
Хармон Киллингтон в халате и комнатных туфлях сидел в своем кабинете. Губернатор слушал последние «Новости», потягивая виски. Затем выключил телевизор и, удобно устроившись в кресле с откидной спинкой, закрыл глаза. Он смертельно устал, но не мог лечь спать, пока не приедет Джильберта. Что-то случилось, в этом не было никакого сомнения. Голос выдал ее тревогу. Что же могло произойти за такой короткий промежуток времени? Жена сказала, что сделка заключена и...
– Хармон...
От едва уловимого шепота он вздрогнул и выпрямился в кресле. Хармон обернулся и увидел стоявшую в дверях Джильберту.
– Джилли... ты здесь, наконец. – Он поднялся и протер глаза. – Ну, в чем же дело?
Джильберта вошла в кабинет и, закрыв дверь, прислонилась к ней.
– Это насчет Ника Вэйсила. – Джильберта внимательно следила за его реакцией, но Хармон лишь тупо смотрел на нее. – Он мертв, убит. Как и Джулс Марстон.
– Ник Вэйсил? – с недоумением в голосе спросил Хармон, однако румянец постепенно исчез с его лица. – Кто, черт побери, этот Ник Вэйсил?
– Этот номер не пройдет, Хармон. Ты можешь заставить свои предвыборные обещания звучать убедительно, но сейчас ты играешь плохо. Ты нанял Вэйсила, чтобы шпионить за мной и Марстоном. Не отрицай. Полиция Нью-Йорка располагает документами о Вэйсиле. В списке его клиентов есть и твое имя.
– В полиции? Боже! – воскликнул Хармон. Нетвердой походкой он подошел к письменному столу и дрожащими руками налил из графина стакан воды. Затем растворил две красные таблетки, которые достал из ящика стола.
– Что ты принимаешь, ядовитое зелье из болиголова? – спросила Джильберта.
– Не смешно, моя дорогая. У меня разыгралась язва.
– Здесь полицейские, Хармон. Они ждут в гостиной и были так великодушны, что позволили мне предупредить тебя.
Хармон быстро присел на край стола, опустив голову на грудь и пальцами сжав переносицу. В эту минуту он являл собой воплощение жалкой покорности.
– Хармон, это по твоему распоряжению убили Джулса?
– Не глупи! Мне было наплевать на вас с Джули. Я давно знал о ваших отношениях.
– В таком случае, почему ты нанял Вэйсила следить за мной?
Хармон как-то странно посмотрел на нее. Его губы искривились в нелепой улыбке.
– Не следить, а охранять тебя. Да-да. Именно для этого я и нанял его: ради твоего и моего блага. В былые годы ты более осмотрительно вела себя со своими любовниками. Но твоя связь с Джулсом не могла остаться незамеченной. Его общественный статус был слишком высоким. Очевидно, вы этого не осознавали, но куда бы вы ни пошли, на вас сразу обращали внимание. Как можно быть такими наивными? Арендовать роскошный пентхаус в центре Нью-Йорка! С каждым днем опасность возрастала.
– Опасность для кого?
– Не для кого, а для чего. Для моей политической карьеры и, косвенно, для твоей собственной. Как могла такая сообразительная женщина, как ты, надеявшаяся стать первой леди, не понимать, как ты рискуешь.
– Но со смертью Джули эта угроза исчезла бы... почему ты не признаешься в этом, Хармон? Ты заплатил Вэйсилу. За что? За то, чтобы он шпионил за мной и убил Джули?
Хармон покачал головой. Выражение его лица привело Джильберту в замешательство. Она увидела в глазах мужа жалость, отчаяние, даже какое-то сочувствие к себе. И Хармон это подтвердил:
– Бедная Джилли... бедная, дорогая Джилли! Родовое проклятие вернулось, чтобы поразить Де Бирсов и в этом поколении.
– Во имя всего святого! О чем ты говоришь? Какое родовое проклятие?
Как будто Джилли не знала, на что он намекает! И внезапно ужас охватил ее.
Хармон, подобно отцу, пытающемуся уговорить непослушного ребенка, мягко обратился к жене:
– Порок скрывается в крови родословной Де Бирсов. Карен... Питер... Линда... теперь и ты. Одна Тара избежала этого проклятия.
Джильберта подошла к Хармону и схватила его за плечи. Ее лицо было мертвенно-бледным, а голос готов был сорваться на визг.
– Хармон, что ты говоришь? Скажи мне, Хармон! Не мучай меня своими проклятыми иносказаниями! Скажи!
– Это была ты, Джилли, – монотонно произнес Хармон. – Ты убила Джулса Марстона. Затем сработал пресловутый родовой синдром самозащиты. Тебе было очень, очень страшно, и ты запретила себе думать об этом невероятном поступке.
Джильберта, вцепившись мужу в плечи, так трясла его, что голова Хармона то откидывалась назад, то склонялась вперед. Он безразлично терпел это.
– Ты лжешь, Хармон! – кричала Джильберта. – Ты хочешь свести меня с ума, как ту бедную женщину в фильме «Газовый свет»! Ты изверг! Жестокий лжец! Лжец! Лжец!
