Когда Ранд допел до конца, в глазах протрезвевших мужчин и опечаленных женщин стояли слезы. Лианна тоже заморгала и судорожно вздохнула.
Обхватив руками живот, она размышляла об отношении к ним обитателей замка. Когда Лианна требует что-либо, они это с готовностью выполняют, когда Ранд поет для них, они с благоговением плачут.
Если им когда-нибудь придется выбирать между господином и госпожой, между Англией и Францией, она подозревала, что они последуют зову своего сердца. Они последуют за Рандом.
Их глаза встретились. Пальцы Ранда все еще ласково перебирали струны. Лианна трепетно улыбнулась мужу и похвалила его искусство.
Рядом с ней, уткнувшись лицом в передник, беззвучно плакала Бонни.
— Пойдем, моя милая, — тихо сказал Джек Кейд, протягивая к ней руки. — Я поцелуями осушу твои слезы.
Бонни вопросительно посмотрела на Лианну, в глазах у нее горело желание.
— Иди, — разрешила Лианна. — Сегодня ты мне не нужна.
Бонни и Джек тут же выскользнули из зала. Матери повели укладывать спать сонных детей, опьяневшие рыцари уснули, уронив головы прямо на стол, влюбленные парочки последовали примеру Бонни и Джека.
Постепенно зал опустел. Остались лишь Ранд, Лианна да затухающий огонь в камине.
— На этот раз ты одержал полную победу, — тихо сказала Лианна.
Ранд улыбнулся.
— Если бы все мои сражения можно было выиграть так же легко, — он ласково коснулся ее щеки. — Ты выглядишь усталой. Красивой, но усталой.
— Я не слишком устала, — многозначительно сказала она, протягивая к нему руки.
Они отправились в спальню, и Ранд осторожно уложил жену на кровать. Лианна потянулась, чтобы снять туфли, но он мягко отвел ее руки, сам помог ей раздеться, затем сбросил свою одежду и лег рядом.
Покрывало нежно ласкало кожу Лианны. Она приподнялась, чтобы задуть свечу, но Ранд остановил ее.
— Не нужно, — сказал он, скользнув глазами по обнаженному телу жены.
Прежде Ранд сотни раз смотрел на нее, но сейчас Лианна почувствовала, что краснеет.
— Я похожа на перезревшую грушу, — улыбнулась она, гладя его мускулистую руку.
Он слегка укусил ее шею.
— Да, но на самую интересную грушу, которую я когда-либо видел. — Ранд провел губами по груди Лианны, по плавному подъему живота, затем в изумлении уставился на жену. — Ребенок шевелится! — прошептал он.
Обхватив ладонями ее лицо, Ранд пристально посмотрел ей в глаза.
— Лианна, для меня нет ничего прекраснее, чем твое тело, в котором живет наш ребенок.
Лианна медленно погрузила пальцы в его золотистые волосы и прижала голову Ранда к себе. Их губы слились в долгом поцелуе. Ее сердце просто таяло от любви. Сейчас уже ничего не имело значения — ни английский король, ни вражда между герцогом Бургундским и Армань-яком, ни угроза войны. Переполненная до краев любовью и страстью, Лианна языком раздвинула его губы, нежно покусывая их, а рукой поглаживала возбужденную плоть Ранда.
Он приподнял голову.
— Боже мой, какие мысли заставляют тебя так целовать меня?
Улыбка заиграла у Лианны на губах.
— Я думаю, что… — она запнулась. — Что… — слова, которые рвались из сердца, неожиданно застряли у нее в горле.
Лианна уткнулась лицом в его шею. Господи, ведь она поклялась себе, что ее признание в любви будет зависеть от выбора Ранда между нею и королем Генрихом.
Но Лианна чувствовала, что любовь все глубже проникает в сердце. Скоро она уже не сможет ни в чем отказать Ранду. И если однажды он попросит ее отдать замок Генриху…
— Значит ли это, — пробормотал Ранд, нежно лаская грудь Лианны, — что ты любишь меня, что однажды…
— Да, — она заставила себя улыбнуться, — когда-нибудь я скажу тебе об этом.
В его глазах промелькнуло разочарование.
— Тогда покажи мне… — он обхватил ее расплывшуюся талию и одним быстрым движением посадил Лианну на себя. — Покажи мне, что в твоем сердце.
С губ Лианны сорвался легкий стон. Ее волосы скользили по шее, плечам Ранда. Она отдалась ему со всей страстью, не думая ни о чем, кроме них двоих.
* * *
— Позор!
Голос герцога Бургундского перекатывался под сводами полутемной комнаты, расположенной позади зала.
— Я опозорен! — в ярости кричал он.
Лианна сидела в кресле возле огня. Она молча наблюдала, как Ранд подошел к дяде и успокаивающе положил руку ему на плечо.
Эти двое представляли собой поразительный контраст. Высокий, стройный, золотоволосый Ранд приветливо улыбался; сутулый, темноволосый герцог Бургундский в ярости раздувал ноздри.
Казалось, герцог вобрал в себя все существующие пороки, в то время как Ранд являл собой подлинный образец честности и благородства. Он сверкал как яркий бриллиант на черном бархате гнева герцога Бургундского.
Едва заметный знак головой, сделанный Рандом, прервал ее размышления.
— Хотите вина, дядя? — мягко спросила Лианна.
— О, да, и как можно больше!
Она поднялась, опираясь обеими руками о ручки кресла, и как клубочек золотистой пряжи покатилась к буфету. За последние недели Лианна так округлилась, что каждое движение требовало определенных усилий. Хотя уже наступил декабрь и приближался срок ее родов, она продолжала играть роль хозяйки замка.
Лианна налила вина в серебряный кубок, подошла к огню и вытащила из камина раскаленную докрасна кочергу. Затем она осторожно опустила ее кончик в вино, отворачиваясь от пара.
Герцог Бургундский принял кубок и стал молча потягивать напиток.
Ранд помог Лианне сесть в кресло и повернулся к ее дяде.
— Расскажите нам, Ваша Светлость, о перемирии, достигнутом в Аррасе.
Герцог нахмурился.
— Это вовсе не перемирие, а оскорбление. Пятно на нашем доме.
Лианна озабоченно подалась вперед.
— Неужели ничего нельзя было сделать, дядя?
Он резко махнул рукой, так что заколыхался широкий отделанный горностаем рукав его платья.
— «Арманьяки» воспользовались моим поражением, — холодно произнес Жан Бесстрашный. — Компьень, Суассон, Лан, Сен-Кантен и Перонн пали, Артуа близок к этому. — В его лице появилась жестокость. — Они загнали меня в угол, заставили подписать договор, прогнали меня из Парижа, наказали преданных мне людей.
Лианна сочувственно спросила:
— А что же дофин Луи?
Герцог Бургундский закрыл глаза, шумно втянув в себя ноздрями воздух.
— Мой зять вынудил меня отказаться от союза с Англией, пригрозив лишить всех моих земель.
Ранд и Лианна быстро переглянулись.
— Тогда есть какая-то надежда, — пробормотала она.
Но вот герцог снова открыл глаза, и Лианна увидела в них грозный огонь.
— «Арманьяки» — глупцы, — твердо сказал он. — Им следовало бы знать, что лев, загнанный в угол, сражается еще яростнее, чем тот, который на свободе.
