об этом, тем лучше. Что, если он потерял самообладание и зашел слишком далеко…
Нет, она никогда в это не поверит.
Тея вытерла слезы и набросила самую простую накидку. Сейчас она испытает предложенный Дариеном способ тайком выйти из дома. Тея спустилась вниз, моля Бога, чтобы никто не встретился на пути, во избежание вопросов, проскользнула в оранжерею, а оттуда вышла в сад.
Как отсюда пробраться в конюшню, она не представляла, но по вьющейся вдоль живой изгороди, высаженной специально, чтобы создать впечатление обширного пространства, по тропинке дошла до высокой стены, которая была частью конюшни. В стене имелась дверь. Тея нажала на ручку, и дверь поддалась. Так просто!
Однако внутри могли быть люди.
Пришлось напомнить себе, что она леди Теодосия Дебенхейм, и если ей захочется пройти на конюшню таким путем — кто сможет возразить?
В помещении никого не оказалось, зато было много каких-то предметов из дерева и кожи, наверняка имевших отношение к каретам. Откуда-то издалека слышались голоса. Внимательно оглядевшись, в глубине коридора она увидела открытую дверь и уже через несколько мгновений шла прочь от дома, первый раз в своей жизни одна.
Прежде чем выйти на улицу, она накинула капюшон, потом торопливо зашагала на поиски стоянки наемных экипажей.
Тея не сомневалась: кучер понял, что она юная леди, которой не полагается выходить из дому без провожатых, но взял шиллинг без расспросов и уже вскоре высадил ее возле церкви Святого Георгия.
Отсюда она пошла пешком, с опаской вышла на площадь, но не увидела никаких признаков чего-то дурного: все спокойно, никаких беспорядков. Дама в накидке и с узлом в руках могла привлечь внимание, но у нее все равно не было другого выхода, поэтому она спокойным шагом двинулась к дому Дариена. Когда Тея поднималась по ступенькам, отвратительным черный пес так на нее смотрел, что того и гляди зарычит.
Нет, ей нечего бояться, а кузина всегда все преувеличивает.
Тея подошла к двери и дернула за ручку. Было открыто, и она переступила через порог: зрение и слух обострились от тревоги. Раньше Тея не представляла, как это — войти в чужой абсолютно пустой дом. Впрочем, не совсем: где-то здесь должна быть Мэдди, — но все равно вдруг волосы встали дыбом на затылке, словно злые духи окружили ее со всех сторон.
— Мэдди? — позвала она шепотом, закрывая за собой дверь, и почувствовала, как поднимаются волны страха, когда дневной свет остался снаружи.
В ответ — тишина. В первый момент она подумала, что попалась на обман. Неужели Мэдди опять с ней так поступила? Если это обман, то трудно представить, что она сделает с кузиной, чтобы той стало по-настоящему больно.
— Мэдди! — позвала она громче.
— Сюда! — Раздался ужасный писк откуда-то слева.
Сердце подскочило к горлу, и мысленно попросив прощения, она ринулась на голос, но в это мгновение рот ей зажала чья-то ладонь, а сильная рука обхватила за талию.
Мужчина! Громадный мужчина! И это не Дариен.
В зеркале, в полумраке коридора, она перехватила промельки цветных пятен — синего и серебристого, — но затем ей накинули на голову капюшон.
Гусарская форма. Фокстолл! Но Мэдди! Конечно, она не могла…
И тут Тея наконец сообразила, что Мэдди ни при чем: кузина не писала ей того письма, ее здесь даже нет. Ее завлек сюда Фокстолл, чтобы отомстить за то, что нарушила его планы.
Тея что есть сил рванулась, пытаясь освободиться, но огромная рука стиснула ее горло. Она впилась ногтями в эту ручищу, но не могла сделать и глотка воздуха. Когда тьма сомкнулась вокруг нее, уже теряя сознание, она поняла, что Фокстолл добился своего, отомстил и Дариену, и ей.
Утром найдут еще одну убитую леди, и на сей раз прямо в самом Кейв-хаусе.
Дариен вошел в дом через заднюю дверь, миновал пустые помещения для слуг и оказался в холле. Несколько дней он ждал какой-нибудь пакости от Фокстолла, вот и дождался. Но теперь говорить об этом бессмысленно.
Когда он вернулся с верховой прогулки, Нид передал ему записку, которую принесли на конюшню. В послании — оно было от Пупа — содержалась невнятная просьба встретиться в трактире в Путни, что на другом берегу реки. Он, конечно, сразу отправился туда, нашел Пупа, который наслаждался немыслимым по обилию завтраком и был уверен, что это Дариен организовал их встречу.
Послание Пупу доставил Фокстолл, а заодно попросил ключ от Кейв-хауса. Ничего не заподозрив, простофиля отдал, даже не спросив, для какой цели.
Дариен объяснил Пупу, как обстоят дела, и отослал его домой, а сам заторопился назад в Кейв-хаус, и вот теперь, сняв перчатки и кинув их вслед за шляпой и тростью на столик в холле, приготовился к неприятностям.
И они не заставили себя ждать: на полу в холле он увидел кровь и следы от обуви, похожие на те, что вчера были снаружи. Дариен опустился на колено, пальцами коснулся темной лужицы и сразу все понял. Кровь была совсем свежей. Сейчас благоразумнее было бы покинуть дом и обратиться за помощью: к Ившему, например, или в полицию, — но если Фокстолл оставил тело в доме, то наверняка сделал все возможное, чтобы в убийстве обвинили Дариена.
Взглянув на лестницу, он увидел кровавые разводы на перилах, и сердце застучало молотом. На этот раз тело скорее всего будет человеческим, а не свиной тушей.
Подхватив трость, Дариен медленно двинулся вверх по лестнице, ощущая приближение опасности с каждой ступенькой. Что бы его ни ждало, он надеялся, что Фокстолл еще здесь: больше, чем когда-либо, в нем горела жажда убийства.
Разводы становились все заметнее, но вели на заднюю половину дома. Неужели в его спальню?
Бесшумно подкравшись к двери, он прислушался, но вокруг стояла мертвая тишина, не раздавалось даже тиканья часов в холле.
Он вдруг сообразил, что с тех пор, как Пруссоки сбежали, никто не заводил их.
И все-таки в комнате что-то было не так: все инстинкты, которыми он обладал, буквально вопили об этом. Взявшись за ручку двери, он тихо повернул ее и легонько толкнул.
Спальня выглядела как обычно, вплоть до того, что на шахматной доске по-прежнему стояла партия, которую он хотел изучить, но балдахин на кровати был опущен, чего он никогда не делал при теплой погоде. Неслышно ступая, насколько позволяли сапоги, он двинулся вперед и застыл на месте, услышав какой-то звук. Из-под балдахина донесся шорох. Кто там: змея, собака? — но явно не тело. В извращенном сознании Фокстолла
