запросто могло родиться что угодно.
Не сводя взгляда с занавесей, Дариен открыл сундук и достал саблю. «Забыл об этом, да, Фокстолл?» Какую бы месть он ему тут не устроил, все закончится быстро и кроваво. Он обнажил клинок и медленно двинулся к кровати, пытаясь понять, что это был за шорох.
Осторожно, концом сабли раздвинув занавеси, он приподнял край. Какая-то окровавленная одежда на кровати. Еще одна свинья в платье?
Ни единого звука: ни шипения, ни рычания, — никакого движения.
Клинком сдвинув занавесь в сторону, так что звякнули кольца, он впустил дневной свет и тут же откинул оружие в сторону.
— Тея? Боже мой! Что случилось?
Она была бледной, почти белой, как подушка со следами крови. Неужели ее крови? Глаза, огромные как блюдца и полные ужаса, не моргая смотрели на него. Она была связана.
Дариен опять схватил саблю, чтобы перерезать жгуты вокруг ее запястий, но Тея завизжала. Инстинктивно он зажал ей рот рукой.
— Т-ш-ш, тихо, любимая. Это я, Дариен. Потерпи, я сейчас освобожу тебя.
«Ну, Фокстолл, держись: твоя смерть не будет легкой! Я буду сдирать с тебя шкуру дюйм за дюймом».
Тея заметалась, запрокидывая голову, попыталась его укусить, но он не мог позволить ей кричать. Если сюда войдет кто-нибудь, ее страдания будут еще горше: на ней осталась только половина платья…
Перерезав путы на руках и ногах, он отбросил саблю и заключил Тею в объятия. Она захлебнулась от рыданий, а он не мог определить — это все еще от ужаса или от облегчения. Забравшись на постель, Дариен крепко прижал ее к себе и, чтобы успокоить, начал говорить все, что приходило в голову.
И тут он заметил свежую кровь на своих руках.
— Тея, подожди. Опять пошла кровь. Дай я помогу тебе.
Увидев его окровавленные руки, она отпрянула.
— Отпусти! Отпусти меня!
Дариен убрал руки, и она с растрепанными волосами свалилась с другой стороны кровати на пол, а потом уставилась на него как дикое животное.
— Тея, — заговорил Дариен как можно спокойнее, хотя сердце у него едва не остановилось. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Позволь позаботиться о тебе.
Он протянул было ей руку, но, увидев, что ладонь в крови, вытер ее о бриджи.
Когда Тея немного успокоилась и затихла, он подполз к ней по полу, вытащил носовой платок и приложил к ране на шее. Слава богу, это была скорее глубокая царапина, как и ссадины на щеке, зато синяков полно.
Он что, пытался задушить ее?
Но невидимые раны могли быть много тяжелее.
Тея впала в ступор и не могла вымолвить ни слова. Дариен снял с себя жакет и накинул ей на плечи, потом налил бренди и поднес бокал к ее губам.
— Выпей, любовь моя. Это поможет.
Мрачно глядя на него, Тея приоткрыла губы, и он влил ей в рот напиток. Большая часть пролилась, но немного она все-таки проглотила, потом закашлялась и опять разрыдалась, но теперь, — слава богу! — в его объятиях.
— Ах, дорогая, любовь моя! Я все исправлю.
Хорошо хоть вовремя вспомнил и остановился: не стал говорить про убийство, — но желание убить ни на мгновение не оставляло его.
У Дариена не хватало храбрости расспросить о подробностях. Когда он понял, что она пришла в себя, поставил ее на ноги и убрал перепачканные кровью волосы от ее лица.
— Я должен отвезти тебя домой…
Внизу раздался грохот, послышались голоса и топот множества людей, которые начали подниматься по лестнице. В мозгу Дариена словно щелкнуло, мысли стали абсолютно ясными. Это не раз помогало ему выживать в сражениях.
Заключительная часть плана Фокстолла — застать их здесь.
Он схватил саблю в правую руку, обхватил Тею другой и с трудом вывел из спальни на лестницу для слуг. Ему страшно не хотелось оставлять ее здесь, но альтернатива была еще хуже.
— Побудь здесь, пока я разберусь с ними.
На большее не было времени. Закрыв дверь, Дариен шагнул в коридор с саблей на изготовку — незваные гости как раз дошли до конца лестницы — и гаркнул:
— Какого дьявола здесь происходит?
— Про дьявола это вовремя, — прорычал краснорожий мужчина, который держался впереди всей компании. — Кого еще убил, дьявольское отродье?
Это был сэр Джордж Уилмот.
Пока Дариен подбирал слова, чтобы как-то успокоить их, кто-то закричал:
— У него вся постель в крови!
Вот незадача! Дверь в спальню осталась открытой.
Злоба вздыбилась на него волной, но моментально спала, стоило ему лишь сверкнуть лезвием сабли. Он не собирался никого убивать, но еще меньше ему хотелось, чтобы его растерзала толпа, которая была убеждена, что он второй чокнутый Маркус.
Но главное, чтобы не обнаружили здесь Тею, иначе ее репутация станет такой же, как платье: вся в лохмотьях. Он должен был все им объяснить, чтобы оказаться сейчас рядом с ней, поэтому посмотрел прямо в глаза Уилмота.
— Я не сделал ничего дурного. Пошлите за судьей, я спокойно спущусь к вам вниз, и мы разберемся, что к чему.
— Разберемся! — загоготал сэр Джордж. — Мы сейчас как следует со всем разберемся, но на этот раз с помощью петли, и положим конец Кейвам. Навсегда!
— Тогда будете иметь дело и со мной.
Этот новый голос явно привык отдавать приказы, перекрывая грохот штормов.
Люди обернулись, но не все: кое-кому хватило ума не спускать глаз с Дариена, — чтобы посмотреть на Фрэнка, который в своей синей морской форме стоял у подножия лестницы. Без улыбки, он тем не менее излучал чистую благородную благожелательность и дружелюбие.
Не надо было выяснять, кто он такой: темные волосы и глаза, форма подбородка говорили, что он — Кейв. И, как всегда, его обаяние сработало.
Возникшее препятствие остудило толпу. Сэр Джордж опять пробормотал что-то насчет дьявольского отродья, но без особой убежденности. Это не означало, что он стал смотреть на Дариена доброжелательно, что нисколько не удивляло, учитывая, в каком виде пребывала его спальня. Дариен и сам перепачкался в крови Теи.
Фрэнк смотрел на него, и в глазах его застыл вопрос, а еще Дариен увидел готовность применить силу, если понадобится выкинуть эту толпу на улицу. На что Дариен отрицательно покачал головой.
— В чем бы ни заключалась проблема, — заявил Фрэнк с суровой властностью, — ее можно решить мирным путем. А сейчас все вниз!
Толпа зашаркала вниз по ступенькам, воспротивился только сэр Джордж:
— И позволить ему улизнуть через заднюю дверь? Шагай первым, Дариен, чтобы мы были уверены, что ты не сбежишь.
Мало
