– Тебе не придется делить со мной постель, раз уж так не хочется, и ты сможешь развестись со мной сразу после рождения ребенка. Но послезавтра мы поженимся.
– Ты не смеешь вынуждать меня! – воскликнула Келли, забыв, что еще минуту назад самым большим ее желанием было выйти замуж за Калеба.
Страйкер впился в нее взглядом. Его серые глаза были холодны, выражение лица – свирепым.
– Ты так думаешь? Не смею?
Даже слепой увидел бы угрозу и ярость в его глазах.
– Утром поеду в Шайенн и привезу сюда священника, – проговорил метис тоном, не терпящим возражений. – Во вторник утром наша свадьба.
Калеб стоял рядом с Келли. Рука девушки была холодна как лед и дрожала в его руке, лицо соперничало по белизне со свадебным платьем. Честно говоря, Келли не хотела надевать его, однако Калеб настоял.
– Между прочим, я за него заплатил немалые деньги, – напомнил он невесте каменным голосом. – И ты наденешь его, тут не о чем спорить.
Метис бросил быстрый взгляд на Фанни, затем на Орвилла Хоуга; оба они были приглашены свидетелями на свадебную церемонию. Фанни тепло, успокаивающе улыбнулась в ответ, Хоуг казался серьезным и задумчивым.
Во время обряда Калеб не сводил глаз с Келли. Ее «да» прозвучало нерешительно, его едва можно было расслышать. Невеста старательно избегала встречаться с Калебом взглядом, когда тот надевал ей на палец массивное обручальное кольцо.
Затем священник завершил обряд и объявил Келли Макгир законной женой Калеба Страйкера.
– Можете поцеловать супругу, – провозгласил отец Карделла и улыбнулся стоявшей перед ним паре.
Приподняв лицо Келли обеими ладонями, Калеб поцеловал ее. Сначала он хотел, чтобы этот поцелуй был легким, шутливым, но едва его губы коснулись губ Келли, желание, которое он всеми силами сдерживал в себе два последних месяца, вспыхнуло вновь. Страйкер молча вопрошал себя, сможет ли он держаться от нее на расстоянии, когда их узы скреплены священной церковью, когда она наконец стала его законной женой.
Когда Калеб отпустил ее, Келли вконец растерялась. Она почувствовала, как его поцелуй воспламенил ее чувства, угрожая растопить лед, сковавший ее сердце. Даже сейчас она не доверяла метису и не могла позволить себе полюбить его вновь после того предательства.
Ее бросилась обнимать толстушка Фанни, не переставая повторять ей в ухо, что Келли – самая красивая невеста, которую ей доводилось видеть, и что она от всей души желает ей счастья. Орвилл Хоуг пожал новобрачной руку, попрощался со всеми, извинившись, что ему как можно скорее нужно вернуться в город.
Отец Карделла с чувством поцеловал Келли в щеку, пожал руку Калебу и Фанни, сказал, что надеется увидеть молодоженов в будущее воскресенье в церкви, и уехал.
– Ну, мне тоже, наверное, пора, – заметила Фанни, встревоженная напряженностью между женихом и невестой. – Поеду-ка восвояси.
– Нет, пожалуйста, останься, – быстро проговорила Келли, – я сейчас приготовлю ленч.
Фанни взглянула на Калеба, затем на Келли.
– Хорошо, крошка. Только ленч я приготовлю сама.
– Спасибо, Фанни, – с облегчением пробормотала Келли. – Я пойду переоденусь.
– Калеб, не поможешь ли мне на кухне? – спросила толстуха.
Страйкер добродушно усмехнулся, прекрасно понимая, что уж кто-кто, а Фанни не нуждается в помощи. Проследовав на кухню, он плюхнулся на стул.
– Ну с чего это ты так разволновалась? Я не собираюсь обижать свою жену, и ты это знаешь.
– Ты уже ее обидел, парень, – ответила женщина.
– Хм… тебе об этом сказала Келли?
Фанни кивнула.
– Я не хочу брать чью-либо сторону, Калеб, не стараюсь разобраться, кто прав, а кто виноват…
– Я был не прав, Фанни, признаю. И признал это перед Келли. Но она меня не простила.
– Калеб, она хорошая, честная девушка. Будь добр к этой святой душе, прошу тебя.
– Постараюсь.
– Да нет уж, не старайся, а сделай это. Ты же знаешь, в каких условиях она росла – крошка заслужила хорошую жизнь. Она не знала своего отца, едва ли не с младенчества на каждом углу ей приходилось выслушивать самые ужасные сплетни о собственной матери и твоем папе. А она ведь не такая толстокожая, как ты. Келли хорошая, приличная девочка и заслуживает гораздо большего, чем получала от жизни до сих пор.
– Да, мэм.
– Прекрати, парень, я серьезно.
– Знаю. Фанни, я никогда не хотел хоть чем-то обидеть ее и, если она только позволит, сделаю для нее все, о чем ты говоришь.
– Не сомневаюсь. Ты всегда был хорошим парнишкой. Впервые за несколько недель Калеб от души расхохотался.
– Ты не считала так, когда я запустил камнем в окно твоей комнаты, а потом разлил помои на кухне.
– Очень хочется надеяться, что с тех пор ты повзрослел и мое окно теперь в безопасности.
Калеб ухмыльнулся и снова стал серьезным.
– Фанни, она мне не доверяет. И я боюсь, что никогда больше не будет доверять.
– Будь с ней терпелив, малыш. Келли оскорблена, но она тебя любит.
– Она так сказала?
– Не столь многословно. – Фанни улыбнулась, увидев появившуюся в дверях Келли. – Заходи, ягненочек, все готово.
На ленч был холодный ростбиф, картофельный салат и очень много охлажденного шампанского. Фанни непринужденно поддерживала беседу, подхватывая брошенные Калебом или Келли фразы, зависавшие в воздухе. Когда с едой было покончено, женщина бесцеремонно выставила Калеба с кухни.
– А ты, дочка, не суетись, – проворчала она, заметив, что Келли принялась убирать со стола. – Я вмиг все вымою.
– Я только хотела помочь.
– Ну-ка, не спорь со мной, молодка, отдыхай сколько можешь. Я знаю, что говорю, у меня как-никак шестеро детишек народилось, и понимаю, что к чему. Вот появится малыш, так у тебя не будет времени сидеть сложа руки.
– Ты очень добра ко мне, Фанни, впрочем, как и всегда.
– К хорошим людям легко быть доброй.
Налив в кастрюлю воды, толстуха поставила ее греться на печь, затем очистила тарелки от остатков еды и вытерла стол. Прожитые годы научили ее быть мудрой, и поэтому она отлично знала, когда нужно говорить, а когда и смолчать.
Покончив с посудой, Фанни чмокнула Келли в щеку, обняла Калеба и ушла, надеясь, что молодые сами смогут разобраться в своих отношениях. Ей было ясно, что оба обижены, и так же ясно было, что они трепетно любят друг друга. Оставалось надеяться, что два упрямца поймут это сами, пока еще не поздно.
Какое-то время Келли, нервно теребя пальцами ткань платья, смотрела на закрывшуюся за Фанни дверь. Ей так не хотелось, чтобы та уходила! Оставшись наедине с Калебом, она почувствовала себя не в своей тарелке. Теперь она по закону принадлежала Страйкеру. И пусть ранчо – ее по праву, но сама-то она с сегодняшнего дня принадлежит мужу.
