Арабелла, что вполне естественно, посвящала размышлениям все часы, не занятые выполнением ее обязанностей перед обществом, но так как она была совершенно не в курсе в отношении правил, по которым заключались поспешные бракосочетания, она вообще не знала о том, что нужна какая-то лицензия. Она предполагала, конечно, что ее повезут в Гретна Грин, и приняв однажды к сведению необходимость этого неприятного для нее шага, она решительно запретила себе о нем думать. Хотя приключение выглядело очень романтичным, ни одна молодая леди, воспитанная так, как была воспитана Арабелла, то есть в строгой нравственной чистоте, не могла бы решиться на него, не чувствуя, что впадает в страшные бездны греха и порока. Как она сможет потом объяснить свое поведение отцу — она не могла ответить себе на этот вопрос. Ее лишь поддерживала мысль о затруднении, из которого она вызволит Бертрама. Она нашла десять минут между запуском воздушного шара, на который они ездили смотреть, и одевании к грандиозному балу, чтобы набросать несколько строк Бертраму, подбадривая его тем, что ему нужно набраться терпения и подождать еще несколько дней в «Петухе», и она очень скоро освободит его от всех долгов.
Она не видела мистера Бьюмариса, пока не встретила его в Воксхолл Гарденз. Он не присутствовал на балу в вечер, предстоящий их побегу, и она не знала, радоваться ей или горевать по поводу этого обстоятельства.
Может быть то, что благодаря леди Бридлингтон она постоянно участвовала в разного рода развлечениях, было хорошо для нее, потому что оставляло очень мало времени на размышления. Ей не пришлось провести час или два в тиши ее комнаты. Она так устала после этого замечательного бала, что сразу же уснула и проснулась только на следующее утро, когда Мария раздвинула шторы. Весь день был полон разными встречами и визитами и не успела она опомниться, как уже нужно было одеваться для вечера в Воксхолл Гарденз, и она даже не поняла хорошенько, что к чему.
Случилось так, что принимая массу других приглашений, потоком льющихся в дом на Парк-стрит, Арабелле не пришлось раньше посетить знаменитые сады. Они переправились на лодке через реку, чтобы попасть туда через речные ворота, и в другое время она, конечно, была бы поражена видом, который открылся перед ее глазами. Сады, разбитые на отдельные рощи и колоннады, освещались (как пояснил ей лорд Бридлингтон) не менее, чем тридцатью семью тысячами ламп, некоторые из которых грациозными гирляндами свисали между колонн. Оркестр, расположенный напротив главной рощи, находился в огромном павильоне, сверкающем от множества разноцветных огней; там был просторный зал, обставленный зеркалами, где предстояло ужинать тем из гостей, кто не посчитался с затратами, чтобы забронировать одну из лож, выходивших на колоннады; еще была Ротонда, где в течение всего сезона проводились прекрасные концерты; несколько великолепных фонтанов; и бесчисленные аллеи, где, если бы захотели, могли затеряться двое влюбленных.
Мистер Бьюмарис встретил своих гостей у водных ворот и отвел их в Ротонду, где уже шел концерт, потому что было больше восьми часов. Арабелла отводила от него глаза, но все же заставила себя один раз быстро взглянуть в его лицо. Он улыбнулся ей, но они ни о чем особенном не поговорили.
После первого отделения концерта около десяти часов прозвенел звонок и те, кто не очень любил музыку, собрались со всех концов Воксхолл Гарденз в Ротонду, чтобы лицезреть чудеса Великолепного каскада. Хотя чувство вины все росло и грозило вот-вот ее переломить, Арабелла не могла удержаться от восхищенного восклицания, когда темный занавес поднялся и перед ней открылась деревенская сцена, выполненная в миниатюре, но невероятно правдоподобная: там был каскад, водяная мельница, мост и процессия карет, фургонов и других экипажей, которые проезжали по сцене, как будто настоящие. Слышались даже стук колес и шум воды, так что она подумала, что неудивительно, что люди три-четыре раза приезжали в Воксхолл, только чтобы увидеть это чудо.
Когда занавес опять опустился, мистер Бьюмарис предложил своим гостям вместо второй части концерта поужинать. Они согласились и, выбравшись из ряда, где сидели, пошли к одной из колоннад и заняли ложу, которая им предназначалась. Она находилась в прекрасном месте, не очень близко к оркестру, чтобы не пришлось, беседуя, повышать голос, и с великолепным видом на главную рощу. Конечно, все, кто посещал Воксхолл, должны были отведать тонко нарезанные ломтики ветчины, которой были знамениты здешние ужины, или попробовать фирменный пунш; но в добавление к этим деликатесам мистер Бьюмарис заказал блюда, выбрав их таким образом, чтобы удовлетворить самый капризный вкус. Даже Арабелла, которая в последние дни ела очень мало, с удовольствием попробовала цыпленка, здесь же у нее на глазах зажаренного в специальной посуде, и ее убедили проглотить кусочек бисквита. Мистер Бьюмарис сам очистил для нее персик, своими собственными руками, и так как она не думала, что он забыл о своих хороших манерах из-за предстоящего побега, она съела и персик тоже, застенчиво и благодарно улыбаясь мистеру Бьюмарису. Она говорила очень мало за ужином, только несколько необходимых вежливых фраз, но так как лорд Бридлингтон пустился в одну из своих лекций, ее молчаливости никто не заметил. Он любезно объяснил дамам механизм, приводящий в движение чудеса Великолепного каскада; набросал историю Гарденз; подробно остановился на теории, объясняющей происхождение Воксхолл Гарденз от старых Спринг Гарденз; и расправился с традицией, связывавшей район с именем Гая Фокса.
Его прерывали, только когда было необходимо обменяться приветствиями с какими-нибудь знакомыми, которые случайно проходили мимо ложи; а так как его мать время от времени произносила что-нибудь одобрительное, а мистер Бьюмарис с огромным самоконтролем воздерживался от своих нахально-иронических высказываний, лорд Бридлингтон чувствовал себя прекрасно и очень пожалел, когда хозяин предположил, что мисс Тэллент, наверное, хочет посмотреть фейерверки.
Ему было позволено взять Арабеллу под руку по пути к площадке, откуда было лучше всего смотреть, в то время как мистер Бьюмарис сопровождал леди Бридлингтон, но как только он занял два прекрасных места, он внезапно и непонятным образом очутился рядом со своей матерью и был обязан разместить ее, потому что ей не нравилось ее место и она настаивала, чтобы он нашел такое, где весь вид не закрывала бы леди в огромной шляпе с невероятно высоким пучком страусиных перьев.
Когда стали запускать ракеты, которые высоко в небе взрывались и превращались в разноцветные звезды, Арабелла моментально забыла свои тревоги, ее глаза широко раскрылись, и она захлопала в ладоши от восторга. Мистер Бьюмарис, привыкший к фейерверкам, получал еще большее удовольствие, наблюдая за ней; но после того, как первые ракеты догорели, он посмотрел на свои часы и мягко спросил:
