— Расслабься, дорогая. Я знаю, что этого мы еще не делали, но я тысячи раз представлял себе, как доставлю тебе такое удовольствие. Ты вряд ли со мной не согласишься.
Она не очень понимала его намерения, но по его взгляду угадала, что ее протест ничего не даст. Что бы он ни собирался делать, он это сделает. Джоселин расслабилась, помня, что она и прежде доверяла ему вести ее по дорогам страсти, и что ей никогда не приходилось об этом жалеть.
Он, должно быть, почувствовал, что ее напряжение ослабело, потому что наклонился и поцеловал ее. Новые поцелуи прочертили путь от губ к груди до пупка, в который погрузился его язык, посылая волны жара по ее телу. Потом он поцеловал ее бедра, опустился на колени у кровати и приник губами к самому интимному месту, целуя и лаская, потом скользнул языком внутрь.
Господи, о, Господи! Джоселин изогнулась, ее кулачки впились в атласное покрывало. Ее поглотило пламя, растекавшееся по жилам, стучавшее в висках. Она инстинктивно погрузила пальцы в волосы Рейна, не зная, оттолкнуть его или прижать теснее. Он, казалось, не слышал ее тихих возражений, только лизал и сосал, ласкал и пробовал, его руки скользнули ей под ягодицы, чтобы ближе придвинуть ее к его губам.
— Боже мой, Рейн!
И тут она достигла серебряных высот наслаждения, погружаясь в бездну и снова всплывая на поверхность в блистающих потоках воздуха. Она облизывала губы, словно пытаясь поймать наслаждение. Она глубоко вздохнула и стала ждать того мгновения, когда все закончится.
Но оно не закончилось.
Рейн поднялся над ней в полный рост. Он установил свой член у входа в ее влагалище, ввел его внутрь и одним мощным толчком вошел в нее, наполнив всю и сделав своей.
Когда он поцеловал ее, она ощутила на его языке свой собственный мускусный запах, но это странное впечатление заставило ее только еще острее почувствовать охватившее ее пламя. Теперь он овладел ею жарко и мощно, и она отзывалась на каждый его требовательный толчок. Мускулы у него на груди напряглись под ее пальцами, потом она скользнула руками по его спине и обхватила ягодицы. Они были крепкими и круглыми, твердыми и гладкими как атлас поверх стали, они напрягались и расслаблялись при каждом толчке.
Ее охватила новая волна пламени, еще жарче, чем прежде, исходившая из какого-то более глубокого, более изначального места, словно его душа позвала ее и она откликнулась. Она тихонько вскрикнула, ее поглотила вспышка всепобеждающего оргазма.
— Рейн! — воскликнула она, когда удовольствие захлестнуло ее.
Она почувствовала, как напряглись его мускулы, увидела, как откинулась его голова, ощутила жаркий поток его спермы. Ее тело инстинктивно сомкнулось вокруг него, словно она могла удержать в себе эту животворящую силу, чтобы та укоренилась в ее лоне. Никогда прежде не ощущала она такого острого желания сохранить в себе его частицу.
Они медленно успокоились. Джо почувствовала, как пальцы Рейна смахивают влажные пряди у нее со лба.
— Все в порядке? — спросил он, ложась рядом и устраивая ее у себя на плече.
— Это было восхитительно.
Он поцеловал ее в висок.
— Все?
— Каждое мгновение.
Он тихо засмеялся.
— Я надеялся, что тебе это понравится. Не всем женщинам это доставляет удовольствие.
Ну и дуры, подумала Джо, но промолчала. Ее щеки покраснели, когда она вспомнила, что сделал Рейн.
— А тебе? — спросила она с некоторым сомнением. — Безусловно, большинству мужчин такое покажется оскорбительным.
Он усмехнулся и поцеловал ее в губы.
— Но не этому.
И он снова принялся ее целовать, подминая под себя и снова входя в нее.
— Я предупреждал тебя, госпожа супруга, что я буду любить тебя, пока ты не запросишь пощады.
Джоселин усмехнулась и изогнулась ему навстречу-
— А я предупреждала тебя, мой господин, что мы еще посмотрим, кто запросит пощады первым.
Наступили спокойные дни. О Джоселин никто никогда так не заботился, так не оберегал. Чувство, которое испытывал по отношению к ней Рейн, возможно, не было любовью, но он безусловно был к ней очень привязан. Всегда оставалась опасность, что это чувство угаснет, что Рейну скоро надоест роль идеального мужа, но не было на корабле женщины, которая бы не позавидовала Джоселин.
Она снова ощущала внимание Рейна, его обаяние, его заботу. Она отказывалась слышать голос, предупреждавший, что уже было время, когда он так относился к ней.
Как ты могла забыть, как ужасно все это закончилось? Как ты могла забыть, каково оказаться за теми серыми стенами?
Но теперь все иначе, возражала она сама себе, на этот раз я его жена. Но никакие возражения на свете не могли заставить этот внутренний голос умолкнуть.
На следующей неделе беспокойство Джоселин приняло новое направление. Она проснулась от ужасной головной боли и с приступом морской болезни. Во всяком случае, она думала так до тех пор, пока не обнаружила, что океан спокоен. У нее уже второй месяц подряд не было месячных, но до сих пор она объясняла это волнениями, которые ей пришлось пережить.
Как отнесется Рейн к тому, что она носит его ребенка? Она еще не была уверена, что понимает его отношение к их браку. Не увидит ли он в ребенке еще одну цепь, которая ограничит его свободу?
Следующее утро подтвердило ее подозрения, а вместе с уверенностью пришла и безумная сладостная тоска. Джо желала этого ребенка, она уже любила его, хотя пока он был лишь соединением их семени. Она всегда хотела детей, а его ребенка она будет любить особенно.
Господи, пусть он захочет этого ребенка так же сильно, как я.
Когда Рейн застал ее склонившейся над ночным горшком третье утро подряд, его торжествующий возглас заставил ее вздрогнуть.
— Ради Бога, Рейн, в чем дело?
Она вытерла лицо намоченным в холодной воде полотенцем. Рейн улыбаясь подошел к ней. Ее сердце заколотилось, когда она увидела радость на его дорогом прекрасном лице.
Он обхватил руками ее ноги и поднял, так что их лица оказались рядом.
— Скажи мне, что то, о чем я думаю, правда. Джоселин опустила руки ему на плечи, у нее закружилась голова от облегчения, когда она увидела радость в его глазах.
— Правда в том, что если ты не поставишь меня сейчас на пол, то тебе придется испытать на себе не очень приятные последствия этого опрометчивого действия.
— Ну и пусть.
Она улыбнулась еще шире.
— Мне кажется, что есть все основания считать, что у нас будет ребенок.
Он снова закричал, еще громче, чем прежде, и обнял ее еще крепче.
— Ты рискнешь кружить меня?
Гортанно рассмеявшись, Рейн опустил ее на пол.
— И не подумаю. Честно говоря, я не стану делать ничего, что могло бы повредить нашему ребенку.
