— Папочка! — Едва машина останавливается, Тэкери срывается с места и несется к Адаму. — Папочка, я так по тебе соскучился!
— И я соскучился. — Адам крепко обнимает малыша.
— А мы пойдем играть? — с места в карьер атакует Тэкери. Мне нравится детская манера сразу переходить к сути, без водянистого вступления и лишних рассуждений. Собственно, парень ради этого ехал.
Адам смотрит на меня, словно спрашивая разрешения, и я киваю.
Пока они увлеченно бегают по саду, захожу в дом. Со времени нашего ухода ничего не изменилось. Все вещи обитают на строго определенных, раз и навсегда установленных местах. Подушки аккуратно взбиты, кухня блестит чистотой, комнатные растения политы и бодро зеленеют. Разумеется, нигде не найти ни единой грязной кофейной чашки. И все же дом изменился, стал нежилым и чужим. Понимаю, что я тоже изменилась. Нелегко объяснить, но, кажется, стала более уверенной, нашла себя.
Выхожу на патио, сажусь в кресло и просматриваю почту: все, что пришло на мое имя, аккуратно сложено возле двери. Несколько каталогов и устаревших светских приглашений. Ничего важного. Откладываю бумаги и смотрю на мальчиков. Тэкери носится, как дикий кот. Когда сын успел так вырасти? Даже не заметила. Адам уже с трудом за ним успевает.
Наконец оба устают.
— Пойду в свою комнату, проверю, как живут игрушки, — заявляет Тэкери, залпом выпив полкувшина воды. Адам в изнеможении падает на стул рядом со мной.
Некоторое время мы с Адамом молчим, просто смотрим в сад. За время моего отсутствия зацвели апельсиновые деревья. Я приготовила миллион разных речей, но не могу вспомнить ни слова.
— Живые изгороди пора стричь, — замечаю, чтобы с чего-то начать.
— Да. Обязательно напомню садовнику, — соглашается Адам.
Снова наступает неловкое молчание. Потом начинаем говорить одновременно и оба смущаемся.
— Ты первый, — предлагаю я.
— Нет, ты.
— Просто хотела еще раз сказать, что сожалею.
— Знаю. Мне тоже очень жаль.
— Но тебе не о чем жалеть и не за что просить прощения.
— Есть за что. Я вел себя эгоистично и грубо. — Адам тяжело вздыхает.
— Неправда. Не наговаривай на себя понапрасну. Во всем виновата только я: я поступила плохо. А ты был чудесным отцом, добрым и ласковым мужем. Да, всегда оставался прекрасным мужем.
— Но только не для тебя. Наш брак никогда не работал в полную силу. Разве не так?
Он, конечно, прав. Что-то в совместной жизни не очень клеилось. В глубине души я это понимаю, но вот сказать вслух вряд ли осмелюсь. Вовсе не надеюсь, что Адам примет меня обратно, такого просто не может быть. Но и признать семью несостоятельной не готова: слишком страшно.
— Того страстного союза, о котором я мечтал, не получилось, — продолжает Адам печально.
— Неужели я так разочаровала?
— Вовсе нет. Но совместная жизнь оказалась не такой, какой я ее представлял. Так долго любил тебя издали…
— И что же, вблизи я оказалась намного хуже?
— Дело не в том, лучше или хуже. — Адам качает головой. — Сейчас речь совсем о других проблемах.
Я смотрю вниз, на плитки, которыми вымощен пол патио. Между квадратиками пробивается трава.
— Правда заключается в том, что ты вышла за меня с горя. Я это отлично понимаю, да в глубине души и ты тоже. Прыгнула в новые отношения, чтобы забыть боль и обиду. Я вовремя оказался под рукой. Тэкери рос, срочно требовался отец. Но все произошло слишком рано. Я обрадовался твоему вниманию. Если в чем-то тогда и провинился, то только в том, что идеализировал тебя. Но ты меня никогда не любила. Мы всегда просто дружили. Поэтому секс у нас был без страсти. Наверное, поэтому и ребенка у нас не получилось. Не было химии. — Он снова печально вздыхает. — Химии не было никогда. Наверное, я всегда это понимал, но не хотел признавать и обманывал самого себя.
— О, Адам! — Хватаю его за обе руки и внезапно оказываюсь на коленях. Вот уж не ожидала ничего подобного. Стерпеть крики и оскорбления было бы легче. А сейчас… хочется крепко обнять и утешить. Невыносимо сознавать, что по твоей вине человек так страдает. — Наверное, чувствуешь себя обманутым? — бормочу я. — Никогда даже в мыслях не было ничего подобного, никогда не хотела тебя использовать.
— Знаю. — Адам грустно улыбается и вытирает слезы. Оказывается, он плачет! Всегда был таким нежным!
— А знаешь, что я и сейчас тебя люблю? — уточняю тихо.
— Знаю. Но не так, как жена должна любить мужа, а иначе: по-дружески. Не зря ведь у древних греков существовало пять слов для обозначения любви. Они чувствовали, что одним словом невозможно передать разные понятия.
Мы держимся за руки, а пальцы наши крепко переплетены, как и прежде, на протяжении нескольких лет. И все же он прав.
— Появился бы Бретт или нет, наш брак все равно бы рано или поздно развалился, — продолжает Адам. — Мне казалось, что общий ребенок сблизит, но сам посыл оказался ошибочным. Зря старался.
— О, Адам! — снова восклицаю я. Других слов не находится.
— Дело в том, что надо найти ту, которая действительно полюбит, а не будет убеждать себя, что любит.
— Это так очевидно?
— Знаю, что ты меня любила. Но не той огромной любовью, о которой ты постоянно читала в своих сентиментальных романах. Такого чувства не было. И вот пришла пора посмотреть правде в глаза. Ни за что не поверишь, но во многом я даже признателен Бретту.
— Невыносимо сознавать, какую боль я тебе причинила.
— Да, больно, обидно и тяжело, но мы взрослые люди. Мне хотелось, чтобы ты любила меня так же, как любила Бретта. Вряд ли повторение возможно. Ты постоянно рвешься к нему. Вижу это в глазах и даже в сердце. Как могла новая любовь расцвести в тени прежней, незабытой? Хочешь, чтобы Тэкери узнал, кто его настоящий отец? Рассказывай, я не в силах противостоять. Жизнь складывается так, как складывается.
— Но Бретт больше ничего для меня не значит. — Адам, кажется, не верит. — Честное слово, так и есть.
— Только ты одна способна разобраться в собственных чувствах, — вздыхает он.
— Хочу забыть о том ужасном дне, хочу навсегда стереть из памяти. Жестокая и несправедливая ошибка. И не только потому, что я тебе изменила, но и по сотне других причин. И все же я решила, что хочу ребенка. Тебе не придется меня поддерживать. Справлюсь сама, без посторонней помощи. Уже арендовала небольшой дом. Продала сценарий и твердо намерена вести независимый образ жизни.
— Подожди-ка, что ты сказала? — Адам откровенно изумлен, словно услышал, что я слетала на Луну.
— Намерена вести независимый образ жизни.
— Нет, до этого?
