— Ну полно… полно поддаваться глупым страхам. Посмотрите, какой день, как светит солнце.
Лиза посмотрела на своего жениха и улыбнулась. Князь Гвидо улыбнулся ей в ответ и, взяв ее руки в свои ладони, сказал:
— Я люблю вас, Лиза. А любите ли вы меня? Вы так и не сказали мне этого.
Девушка смущенно улыбнулась и покраснела.
— Скажите, сделайте меня счастливейшим человеком! Только несколько слов, — прошептал Гвидо и приблизился к ней.
Лизе показалось, что лицо его заслоняет весь свет, и внезапно солнце померкло в ее глазах.
— Мне холодно, — прошептала она.
Гвидо обнял ее и прижал к себе:
— Я согрею вас. Но только скажите… Только скажите…
— Я… люблю вас, — прошептала Лиза, будто в забытьи.
И только увидела, как его лицо склонилось совсем близко к ней и как его губы коснулись ее губ. Странная истома овладела ею, и девушка будто погрузилась в сон, словно солнце скрылось за тучей…
Открыв глаза, Лиза увидела, что рядом хлопочут матушка и тетушка.
— Ну и напугала ты нас, Лиза! Как же так можно!
— Как ты чувствуешь себя, деточка? — услышала она разнобой голосов.
— Что с тобой случилось?
Лиза слабо улыбнулась:
— Я не помню, что произошло… Я, кажется, лишилась чувств…
— Да, — запричитала тетушка Адельгейда Александровна. — Князь Гвидо был вне себя от испуга. Он принес тебя в дом и сказал, что тебе внезапно стало плохо.
— Это все от нервов! — прибавила маменька. — Ну зачем, скажи на милость, вы оказались на кладбище?
— Ох, это произошло случайно, — попыталась объясниться Елизавета Гавриловна.
— И свадьба совсем скоро, — продолжала говорить княгиня. — Понятно, что тебе стало плохо. Одни только нервы, только нервы! Вы, молодые девицы, так нервны, что надобно постоянно о том помнить! Зачем пошли вы на кладбище? Что за странная идея? Что за фантазия?
— Такая слабость, матушка, — только и вздохнула Лиза, которой все хотелось спать, и она не могла даже пошевелиться. — Я спать хочу.
Елизавету Гавриловну уложили спать, а князя Гвидо успокоили, сказав, что ничего особенного не произошло, просто княжна дурно себя почувствовала, верно, простудилась. Но наутро призвали доктора.
Доктор и долго шептался с княгиней Хованской о состоянии Лизы.
— Слабость, — важно заявил доктор, — вызвана внезапной меланхолией. А что могло послужить сему причиною — неизвестно.
— Но как же? Отчего вдруг такая напасть? И что же делать? — забросали доктора вопросами Анна Александровна и Адельгейда Александровна.
— Природа сего недуга неизвестна, а как с ним бороться… — Доктор помолчал. — Что же, надобно больше отдыхать по вечерам, но ранее вставать по утрам, не говорить о печальном и больше гулять, но ни в коем случае не ходить на кладбище! Такая прогулка при меланхолии может принести только вред! Надобно совершать прогулки пешие и верхом или в коляске. К тому же меньше пить кофею надобно. Устройте праздник для княжны, наконец.
— Благодарю вас, доктор, — ответила княгиня, подавая тут же эскулапу его плату.
— Ах, что за странные создания — доктора, — произнесла Адельгейда Александровна, едва тот вышел. — Столько слов наговорил, но ни единого действенного совета, кажется, не дал.
— Ну отчего же… Прогулки, сон… Устроим праздник, развлечем Лизу, — сказала княгиня.
Так и поступили. Прошло два дня, и Лиза поправилась совсем. Она радовалась солнцу и не тревожилась ни о чем. Маменька и тетушка назначили небольшое празднество на другой день, а нынче Лиза вновь увиделась с женихом.
Они сидели в небольшой гостиной, и Гвидо пожимал ее руку. Глаза его, как и в последний раз, ярко блестели и заслоняли от нее весь мир. Лиза внезапно ослабела, и только его глаза манили ее к себе. Она обвила руками шею Гвидо и почувствовала, как он наклоняется к ней. Все ближе и ближе были его губы… И вот как в прошлый раз он поцеловал ее. И столько в этом поцелуе страсти, столько блаженства! Неведомый восторг охватил Лизу, когда губы Гвидо прижались к ее шее. Она погрузилась в сказочный, упоительный сон…
— Ах, это ужасно! Да что же это? — причитания княгини и ее сестры разносились по всему дому. — Бедная девочка!
Лизу, вновь сделавшуюся без сознания, отнесли в ее комнату и около часу приводили в чувство. И только пробывший вновь доктор смог вернуть Елизавету Гавриловну в сознание.
Затем с Лизой оставили горничную, а князь, княгиня и княгинина сестрица закрылись с доктором в кабинете.
— Видимо, она совсем больна, доктор, — угрюмо сказал Гаврила Иванович. — Что вы посоветуете? Мы тут все сбились с толку.
Приглашенный вдругорядь доктор ответил:
— Не знаю, не знаю… Все настолько необычно. Внезапный недуг, сильная слабость. И второй раз за несколько дней…
— Да как же так! Как же вы не знаете, вы же доктор! Кто же нам объяснит, что с нашей дочерью, ежели не вы? — воскликнула княгиня.
— Но не все поддается науке, сударыня, — ответствовал доктор. — Здоровье человека есть вещь, ежели не полностью загадочная, то все же не вовсе ясная!
— Надеюсь только, что это не чахотка… — вдруг вступил в разговор Гаврила Иванович.
— Да Бог с тобою! — замахала руками княгиня. — Что ты такое говоришь!
— Будто кто-то лишил ее всех сил! — внезапно вмешалась Адельгейда Александровна. — Я бы сказала, что это похоже на колдовство! — экзальтированно прибавила она, прижав руки к груди и закатив глаза. — Может быть, увезти ее отсюда, сестрица? — Она оборотилась к княгине.
— Ну насчет колдовства я бы не стал утверждать, — тонко улыбнулся доктор, — да и чахотка… Нет, решительно нет! Симптомы сей болезни не совсем таковы, и я бы не ошибся в подобном случае. А вот поездка… Что же, это хорошо. Очень хорошо. Ежели через несколько дней княжна почувствует себя лучше, то непременно подумайте о поездке. А ведь жених княжны — итальянец, не так ли? — спросил он.
— Да, — ответила Анна Александровна.
— Так отвезите ее в Италию, — произнес эскулап. — Там климат весьма полезен для больных слабостью. Кстати, она увидит родину князя. Это должно быть ей интересно. Да и князю будет приятно. И, глядишь, тамошнее солнце поднимет живо княжну на ноги…
— Что за удачная идея! — вскричала княгиня. — Надобно непременно исполнить ее. Как ты думаешь, Гаврила Иванович? — Она ухватила супруга за руку и как следует встряхнула его.
— Что же, мысль недурна… — задумчиво протянул князь.
— Мысль великолепна! — поддержала сестру Адельгейда Александровна.
— Ну ежели вы все так считаете, — сказал Гаврила Иванович, — то…
