— Но ведь ты-то с ним не ссорился!
— Скоро это может случиться. Сэр Генри Глинд — мировой судья.
Кейт, потрясенная, взглянула на него.
— Значит… теперь все изменится. Магистрат у нас под самым носом! Если он станет исполнять свои обязанности и здесь, то таможенники… — Она прищелкнула языком. — Ох, Ричард, ты можешь вообразить их лица? Больше им не коротать вечера в Соколином замке, не хлестать бренди, которое им надлежало конфисковать. Мне их почти что жаль.
— Будь серьезной, — нахмурился Ричард. — Это может означать, что в нашем графстве контрабанде пришел конец.
— Ну уж нет! Разве что наша игра в прятки станет немного опаснее. Нас пятьдесят человек. И против нас два таможенника!
— Они могут призвать себе на помощь солдат.
— Ха! Если это и случится, мы что-нибудь придумаем.
Он не ответил, и Кейт пристально вгляделась в его лицо.
— Ты хочешь сказать… что отказываешься? — недоверчиво проговорила она. — Это невозможно. Все теперь полагаются на твой ум, на твои организаторские способности. Тебе-то деньги не нужны, но многим они необходимы позарез. Сейчас их дети сыты, одеты и могут учиться на деньги, вырученные от контрабанды. Ты хочешь лишить их этого?
Ричард со вздохом поднялся и отошел к камину.
— Ты слишком высокого мнения обо мне. Уверяю тебя, есть люди более подходящие, чтобы возглавлять шайку, чем я. Многие промышляли контрабандой в этих местах задолго до того, как я к вам присоединился.
— Но далеко не так успешно и только от случая к случаю. Без денег сэра Чарльза, на которые мы нанимали грузовые суда на той стороне Канала, без помощи его друзей на всем пути до Лондона…
Ричард резко повернулся к ней:
— Вот именно! Это была заслуга сэра Чарльза, а никак не моя.
— Нет, Ричард. Сэр Чарльз всего лишь прикрывал нас. А операции планировал только ты и развозил его письма, находил надежные тайники, разъяснял каждому его задание.
— Пока мы ни разу не сталкивались с настоящей опасностью, — прибавил Ричард с горечью. — Ты думаешь, я смогу возглавить их, если случится драка? Прошлой ночью…
— Никто, кроме меня, не знает, что ты…
— Что мне стало плохо от страха?
Она стиснула кулаки и подавила желание бросить ему насмешливые слова, которые не постеснялась бы сказать любому другому мужчине. Помедлив секунду, она тоже встала и положила руку ему на локоть.
— Думаешь, я не знаю, что такое страх? Когда ты впервые переплывал залив, мне каждую секунду казалось, что новый твой взмах станет последним и твоя голова вот-вот навсегда исчезнет под водой! Когда Джудит выходит одна из дома, я сама не своя от страха, как бы с ней не случилось что-нибудь ужасное.
— Это совсем другое. Ты боишься за других, а я за самого себя.
— Но ты много раз преодолевал страх.
— Только тогда, когда рядом была ты.
— Ну а я собираюсь всегда быть рядом, поэтому перестань себя мучить.
Ричард повернулся, встретил спокойный взгляд Кейт и позавидовал ее способности стремительно разрешать проблемы или вообще выбрасывать их из головы.
— Ты, Кейт, мой единственный источник храбрости. Без тебя я бы спрятался от жизни и искал приключений исключительно в книгах, скакал бы на чужих лошадях, плыл на чужих кораблях, любил…
— Фу, как не стыдно, Ричард! — рассмеялась она, когда он запнулся. — Любил бы чужих жен!
— Нет, я хотел сказать другое.
— Кого тогда? Женщин, созданных чужой фантазией посредством чернил, а не из плоти и крови?
Он смотрел на нее и чувствовал, как его охватывает странное волнение. Многие годы он воспринимал ее как друга, без которого жизнь была бы бесконечно одинокой. Но сейчас…
Мерцающий свет пламени камина подчеркивал очертание ее высокой груди над гибкой талией. Впадинка у основания шеи казалась исполненной тайны. Ее губы были слегка приоткрыты, щеки разрумянились, в темных глазах читался вызов. Он словно впервые ее увидел, увидел очаровательную, соблазнительную женщину. Потрясенный этим открытием, он замер, будучи не в силах вымолвить ни слова.
Кейт, пристально глядя ему в глаза, шагнула вперед. Со сдавленным восклицанием он обнял ее и принялся целовать губы, шею, сомкнутые веки. Несколько мгновений она пассивно принимала его ласки. Потом ее руки обвились вокруг его шеи, и со всем пылом юности она принялась отвечать на его поцелуи.
Когда он отстранил ее от себя, это движение было таким мягким, что она не сразу поняла его смысл. Он слегка отвернулся от нее, поскольку по его лицу она умела безошибочно угадывать мысли. Он уже горько сожалел о своем порыве. Кейт не та девушка, которую можно поцеловать, а потом забыть о ней. Но он не готов ни к чему серьезному. Он говорил себе, что в любви, как и во всем прочем, она потребует от него слишком многого. Да, самоотдача ее будет полной, но и лидерство неоспоримым. Он представил, как ее пылкая страсть обрушится на него. Если они поженятся, ему будет отведена второстепенная роль, тогда как его пол велит ему главенствовать. Ничто из его долгого общения с этой бурной натурой не обещало иного.
Устыдившись своих мыслей, Ричард ждал, чтобы она заговорила первая. А она, кажется, впервые не находила что сказать.
Наконец, опустив голову и тяжело переводя дыхание, она проговорила:
— Я… мне пора домой. Джудит будет волноваться.
— Да, конечно…
Но он не двинулся с места, и она робко коснулась его руки.
— Ты проводишь меня?
— Да, конечно, — повторил он и повернулся к ней спиной.
— Впервые в жизни, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал ее, — мне захотелось стать леди — но только ради тебя.
— Ты и есть леди, Катарина, — ответил он сдавленно. — Я хочу видеть тебя только такой, какая ты есть.
Но Ричард знал, что говорит неправду, и мысленно попросил у нее прощения за обман. Она стояла неподвижно. Его слова и то, что он назвал ее полным именем, были словно новый, неизведанный вкус, который предстояло смаковать медленно и тщательно. Когда она подняла голову, фигура Ричарда предстала перед ней как в тумане из-за прежде незнакомых ей слез.
— Только не тогда, когда я надеваю мужскую одежду и присоединяюсь к контрабандистам, — улыбнулась она. — Дай мне еще немного времени, Ричард. Не запрещай мне выходить из дома в безлунные ночи.
— Запрещать тебе? — повторил он. — Разве ты меня когда-нибудь слушалась? Я с тем же успехом могу запрещать ветру дуть.
Она испытала острое чувство разочарования и не уловила печальной нотки в его голосе. Она достала из-за выреза корсета золотой крестик, который Ричард дал ей много лет назад, прижала к губам и протянула ему.
