Лиза Клейпас - Где начинаются мечты

– Бронсон опасен, – заметил лорд Эвери, старинный друг Тейлоров, приглашенный на ужин. Эвери был членом совета в нескольких банках и страховых компаниях. – Каждый день я вижу, как богатство Англии переходит от знатных семей и истинных фермеров к выскочкам вроде Бронсона. Если принимать его на равных только потому, что он разжился деньгами… это будет означать конец высшего общества в том виде, как мы его знаем.

– Но разве труд не должен вознаграждаться? – нерешительно заметила Холли, зная, что респектабельная дама не должна вмешиваться в политические или финансовые споры. – Разве нам не следовало бы признать достижения мистера Бронсона, приняв его в свое общество?

– Он не подходит нам, дорогая, – ответствовал Эвери. – Знатность – это продукт жизни многочисленных поколений, определенным образом воспитанных, образованных и утонченных. Нельзя купить место в высшем обществе, а именно этого и добивается мистер Бронсон. У него нет чести, нет хорошей родословной, и, насколько мне известно, он получил самое минимальное образование. Я бы сравнил его с дрессированной обезьяной, выучившей всего один арифметический трюк и проделывавшей его до тех пор, пока каким-либо образом маленькие суммы не превратятся в огромные.

Тейлоры и остальные гости согласно кивнули.

– Понятно, – пробормотала Холли и занялась едой, отметив про себя, что в голосе лорда Эвери звучала некоторая зависть. Мистер Бронсон, возможно, и овладел всею лишь одним трюком – но зато каким! Любой хорошо воспитанный человек за этим столом с радостью перенял бы способности мистера Бронсона, который, точно Мидас, обращает в золото все, к чему ни прикоснется. Все разговоры о нем не достигли своей цели – запугать и отвратить ее. Они лишь еще больше разожгли ее любопытство.

Холли никогда в жизни не видывала ничего похожего на лондонское поместье Закери Бронсона, богатство которого могло бы вызвать зависть даже у Медичи. Вестибюль, вымощенный красным королевским мрамором, уставленный сверкающими золочеными колоннами, увешанный бесценными гобеленами, занимал два этажа. Тяжелые хрустальные люстры свисали с потолка, освещая ошеломляющее количество римских статуй. Огромные малахитовые вазы, в которых росли пальмы и роскошные папоротники, стояли по бокам каждой из четырех ведущих из вестибюля дверей.

На удивление молодой дворецкий повел Холли к библиотечным апартаментам.

– Апартаментам? – в замешательстве повторила Холли, а дворецкий объяснил, что принадлежащее мистеру Бронсону собрание книг, рукописей, древних фолиантов и карт слишком велико, чтобы храниться в одном помещении. Холли с трудом подавила желание непрестанно вертеть головой. Обе стены коридора были покрыты синим шелком, который усеяли сотни блестящих стеклянных бабочек. По бокам двери, ведущей в библиотеку, висели два рисунка – то был Рембрандт, – каждый из них был дороже самого великолепного из произведений, которыми владели Тейлоры.

Будучи воспитанной в убеждении, что простота окружения сопутствует отдыху и покою, Холли подумала, что здешняя обстановка вряд ли для этого пригодна. Но несмотря на дурной вкус, все тут было так эффектно в своих излишествах, что она не смогла удержаться от улыбки. Вспомнив, что Бронсон начал свою карьеру с кулачных боев, она почувствовала восхищение, граничащее с благоговейным ужасом. Подумать только, как многого может добиться человек!

Дворецкий провел ее в комнату, свет в которую струился с затейливого потолка, застекленного хрусталем. Стены были обиты зеленым бархатом и украшены множеством картин, висящих в три яруса и казавшихся портретами почтенных предков. Бесконечные ряды книжных полок со стеклянными дверцами были заполнены толстенными томами. Как соблазнительно, должно быть, взять один из этих томов, опуститься в такое вот роскошное, удобное кожаное кресло и откинуться на такую вот плюшевую подушку. Проходя мимо блестящего коричневого глобуса, имевшего в диаметре, наверное, не меньше шести футов, Холли остановилась и осторожно потрогала его.

– Я никогда не видела таких библиотек, – произнесла она.

На лице дворецкого, как ни старался он выглядеть равнодушным, все же отразилась гордость.

– Это только библиотечный холл, миледи. Главные помещения еще впереди.

Холли вошла следом за ним в следующую комнату – и остановилась на пороге в изумлении. Ей показалось, что она во дворце. Помещение было слишком великолепным, чтобы принадлежать обычной семье.

– Сколько же здесь книг? – спросила Холли.

– Почти двадцать тысяч томов, полагаю.

– Должно быть, мистер Бронсон любит читать.

– Да нет, миледи, хозяин почти ничего не читает. Но очень любит книги.

Подавив улыбку, Холли прошла дальше. Главная комната библиотечных апартаментов была в три этажа высотой, потолок ее украшали затейливые фрески, изображающие ангелов и прочие райские картины. Блестящий паркетный пол издавал свежий запах пчелиного воска, смешивающийся с запахом кожаных переплетов и пергаментной бумаги, эту композицию приправлял едва уловимый аромат табака. В камине резного зеленого мрамора, куда без труда поместилась бы карета, бушевало пламя. В дальнем конце комнаты стоял такой массивный письменный стол красного дерева, что для перемещения его потребовалось бы, пожалуй, не менее дюжины человек. Когда дворецкий возвестил о прибытии леди Тейлор, человек, сидевший за этим столом, встал.

Хотя Холли, знакомясь со знатью и далее с членами королевской семьи, никогда не теряла хладнокровия, сейчас она немного волновалась. Возможно, причиной тому была репутация мистера Бронсона или великолепие окружающей обстановки. Она немного задохнулась, когда он подошел к ней. Хорошо, что она надела свое лучшее дневное платье – из итальянского шелка кофейного цвета, с высоким воротом, отороченным кружевом цвета ванили, с пышными рукавами, собранными у локтей.

Как он молод, удивилась Холли. Она ожидала увидеть человека сорока – пятидесяти лет. Закери же Бронсон выглядел лет на тридцать. Несмотря на свой элегантный костюм – черный фрак и темно-серые брюки, – он напоминал кота. Он был высокий, ширококостный, и ему явно не хватало аристократического лоска, к которому привыкла Холли. Гриву густых черных волос, свободно падающую на лоб, следовало бы зачесать назад и напомадить, узел галстука был слишком свободным, словно его только что теребили. Бронсон был хорош собой, хотя черты его лица казались резкими, а нос, судя по всему, был сломан. Еще она отметила выдающий силу подбородок, крупный рот и мимические морщинки в уголках глаз, позволяющие надеяться на живое чувство юмора. Встретившись с ним взглядом, Холли ощутила странный укол узнавания. Глаза у него были такими темными и проницательными, что Холли стало не по себе. Наверное, такие глаза должны быть у дьявола – смелые, понимающие…