Однако для нее беспрекословное подчинение отнюдь не было таким естественным.
— Это из-за утреннего нападения? — осторожно спросила она. — Вы думаете, они могут вернуться?
До сего момента она не задумывалась, насколько они сейчас уязвимы. Их ведь всего двое. Она беспокойно всмотрелась в черноту пустыни, но ничего не увидела. Только расплывчатые очертания далеких холмов.
К ее огромному облегчению, Рамиз уверенно покачал головой.
— Зная, что я с вами, они уже не посмеют. — Он сжал губы в тонкую линию. — Их утреннее нападение на нас — пятно на моей чести и чести А-Кадиза.
— Вы спасли мне жизнь! — Силия порывисто накрыла его руку своей рукой. — Вы же не могли знать, что сопровождающие окажутся предателями.
Ее рука была прохладной, красивые длинные пальцы такого же кремового оттенка, что и лицо. У некоторых людей бледная кожа на солнце некрасиво краснеет или покрывается неровными пятнами, но эта женщина выглядела безупречно. «Интересно, во всем ли?» — подумалось Рамизу, но он тотчас напомнил себе, что не следует задаваться такими вопросами, и отдернул руку.
— Вы едете со мной в Балирму, вот и все!
— Надолго?
Рамиз пожал плечами.
— Пока я не решу, что делать дальше.
Силия нахмурилась. Похоже, ей не оставили выбора. Наверное, лучше смириться с судьбой, а не испытывать ее, вступая в споры с владыкой этих земель. Она точно не знала, в чем состояла миссия Джорджа, но ей было известно: от ее результатов зависело очень многое. В любом случае, даже если ее желание вернуться в Каир будет немедленно исполнено, ей не позволят там остаться. Вдову Джорджа отошлют домой. Разве она этого хочет? Ответ напрашивался сам собой.
— Где я буду жить?
— Во дворце, в качестве моей гостьи.
— Не думаю, что это хорошая идея, — неуверенно произнесла Силия. — Разве это прилично для одинокой женщины? Тем более что вас наверняка ждут срочные государственные дела.
Рамиз издал резкий смешок.
— Возможно, вы и говорите как мужчина, но вы женщина, леди Силия. Вам нет нужды бояться за свою честь. Вы будете жить в женской половине дворца, а туда не допускаются никакие мужчины, кроме меня.
Он внимательно посмотрел на нее. В свете костра его глаза полыхали янтарным огнем.
— Вы имеете в виду гарем? — Глаза Силии широко раскрылись от потрясения. В голове гут же возникли картины из «Тысячи и одной ночи»: полуголые наложницы на бархатных подушках умащивают свое тело маслами. — Вы хотите, чтобы я там оказалась? Вы, должно быть, шутите. — В ее голосе зазвучала паника. — Я не… Это невозможно!
Все дело было в слове «гарем». Рамиз сразу понял, о чем она думает. Сопровождая своего отца по всему миру, принц постоянно сталкивался с этим недоразумением. Европейцы считали гарем чем-то вроде изысканного борделя. Эти глупые представления безумно возмущали Рамиза, и он в конце концов уже перестал пускаться в объяснения. Если в чьем-то распаленном воображении гарем представляется скопищем женщин, в постоянном возбуждении ожидающих своего повелителя, чтобы пойти с ним в постель, пусть так и будет!
— Гарем — это женская часть дворца. И именно там вы и поселитесь.
— Ваше высочество… Рамиз… Я польщена, что вы хотите прибавить меня к своей коллекции жен, но…
— Моих жен! Вы себя переоцениваете. Шейх может жениться лишь на высокородной арабской принцессе. Таков обычай. Иностранка с Запада, даже титулованная, не может получить столь высокое положение. В лучшем случае ее могут принять в наложницы.
Силия пришла в ярость.
— Вы думаете, что я стану вашей наложницей? — выдохнула она. — Ни за что! Да как вы смеете? Как вы смеете предлагать мне такое возмутительное, неприличное?..
Он оказался рядом столь быстро, что у нее не было никакой возможности от него спастись. Одно, словно разматывающееся, движение. Вот только что она сидела на земле рядом с ним, а через секунду была в железном кольце его рук и прижатой к его крепкому телу. Ее ноги не доставали до земли. Ей бесполезно было бороться. Хоть Силия и имела немалый рост, сейчас Рамиз возвышался над ней, как башня. Он с силой прижимал се к себе — бедра к бедрам, грудь к груди. Силия почувствовала на лице его жаркое дыхание и ощутила невероятно притягательный мужской запах. Ее никогда так не обнимали. Она никогда не находилась настолько близко к мужчине. Во всяком случае, невыносимое ощущение полной беспомощности было ей внове. Это пугало. Она испытывала страх, но и не только…
— Что вы делаете? — Силия задохнулась от возмущения. — Отпустите меня немедленно!
— Вы считаете меня дикарем, леди Силия? — В его тихом голосе проявился едва сдерживаемый гнев.
— Конечно нет! Вы определенно образованны, безупречно говорите по-английски и…
Рамиз только усилил хватку.
— Полагаете, умение говорить на таком простом языке, как ваш, — это мера цивилизованности? Я также говорю на французском, греческом, немецком и итальянском и знаю как минимум четыре наречия своего родного. Это делает меня более цивилизованным? Или менее? Я много путешествовал, леди Силия, — он жестко посмотрел на нее, — гораздо больше, чем вы и ваш жалкий супруг. Но ведь это для вас ничего не значит, не так ли? Потому что я чту традиции собственной страны, а они предписывают держать гарем. В ваших глазах я могу быть только дикарем, и никем больше!
Силия редко теряла самообладание, но сейчас она так вскипела, что напрочь забыла о страхе.
— Я ни секунды не считала вас дикарем! Ваша страна значительно древнее моей родины. Мне несвойственно подобное высокомерие. В отличие от вас. По-моему, именно вы отнеслись ко мне с предубеждением.
Рамиз предполагал, что она худенькая, но сейчас ощутил ее округлые формы даже через этот дурацкий корсет. Чувствовал, как ее упругая грудь прижимается к его собственной груди. А волнообразный переход от тонкой талии к довольно крутым бедрам очень понравился. От Силии исходил соблазнительно женский аромат с примесью лаванды и дорогого мыла. Брошенные ею в гневе слова насчет роли любовницы показались вдруг шокирующе-привлекательными. Перед его глазами развернулась картина: распростертое перед ним женское тело с кремовой кожей, восхитительно-податливые губы, длинные пальчики касаются его тела, подчиняясь его указаниям. Вдруг Рамиз понял: он хочет ее, очень хочет. Кровь прилила к паху, мужской орган мгновенно отвердел.
Силия постаралась освободиться из его крепких объятий.
— Я не стану вашей… рабыней любви, что бы вы со мной ни сделали! Рано или поздно меня начнут разыскивать, когда поймут, что от Джорджа долго нет вестей! И если они найдут меня в вашем гареме…
