Он подошёл к столу с нетронутым графином в окружении бокалов. Он мог бы и выпить, наблюдая за представлением.
Герцог поднял графин и собирался налить в бокал, когда голос, экзотически протяжный, перекрыл остальных.
– Марчмонт, Вы женитесь на мне? – сказала она.
Мама слегка вскрикнула.
Гертруда вскочила со стула и попыталась вытащить Зою из комнаты. Зоя вырвалась и стала поближе к своему отцу.
– Герцог, вы говорили, – пояснила она сёстрам. – Или маркиз. Он герцог. У него нет жён. Жены, – быстро поправилась она. В Англии мужчина мог иметь только одну жену, напомнила она себе.
– Ты не можешь так просто предлагать себя первому же аристократу, который войдёт в двери, – сказала Доротея.
– Но вы говорили, что герцоги и маркизы к нам не придут, – напомнила Зоя.
– Страшно представить, что будут говорить об этом, – сказала Присцилла.
– Вы сказали, я не могу надеяться познакомиться с такими мужчинами, – сказала Зоя. – Но один из них здесь. – И она не собиралась позволить ему сбежать, если это в её силах.
– Ооо-х, – произнесла мама и упала на подушки.
– Посмотри, что ты делаешь с мамой!
– Она безнадёжна.
– Он, конечно, расскажет своим приятелям.
– Папа, сделайте что-нибудь! – сказала Гертруда, бросившись в кресло.
Папа лишь быстро глянул через плечо, переведя взгляд с Зои на высокого, светловолосого, шокирующее привлекательного мужчину с графином и бокалом в руках с длинными пальцами. Прекрасно очерченный рот герцога Марчмонта раскрылся, глаза слегка расширились.
Под её пристальным вниманием, он закрыл рот и зажмурил глаза.
Зоя увидела эти ошеломляющие зелёные глаза широко раскрытыми на одно головокружительное мгновение, когда они впервые увидели её. Их воздействие почти сбросило её со стула. На минуту она ощутила себя маленькой девочкой, беспомощно вращавшейся до приземления задом на пучок грязной травы.
– Я не могу ждать, – сказала она. – Марчмонт, Вы выше всех по титулу среди собравшихся. Скажите им, чтобы замолчали и дали мне сказать.
– Мы этого не переживём, – сказала Августа. – Какую историю он расскажет своим друзьям из Уайтса.
Марчмонт медленно наполнил свой бокал. Покончив с этим, он сказал:
– Должно быть, я расслышал правильно, несмотря на пронзительный визг ваших сестёр. Вы просите меня жениться на Вас. Верно, мисс Лексхэм?
Последний раз её сердце билось так сильно в день побега из дворца Юсри-паши, когда ворота Европейского квартала оказались закрытыми. Она страшилась того, что с ней сделают, если поймают. И в то же время, её возбуждал риск попытки добыть свободу.
Это казалось единственным шансом прожить жизнь, ради которой она пошла на такой отчаянный шаг.
Несмотря на свой высокий титул, привлекательное лицо и восхитительное тело, он был, всё же, мужчиной, сказала она себе. Хотя герцог и прятал глаза, она знала, что мысленно он раздевал её, и ему нравилось то, что он видел. Девушка скорее ощущала, чем видела, лёгкое напряжение в его позе: настороженность хищника, почуявшего добычу.
Гаремная рабыня уже разрывала бы на себе одежды.
Зоя знала, что не может соблазнить его таким образом. Не здесь, во всяком случае. Не сейчас. Она должна взывать к его разуму. По-деловому. Как это делают мужчины.
Или так должно казаться.
Она поправила свою шаль и приняла позу настолько притягательную, насколько было возможно, не делая это явно, и вызвала в уме ритуальную формулу, подходящую к этому случаю.
В логически упорядоченной манере она изложила герцогу оценку ситуации, полученную от своих сестёр и отсутствующих братьев и их доводы в пользу её отъезда.
– Они говорят, что единственным выходом для меня будет брак с джентльменом высокого ранга, – продолжила она. – Они говорят, что остальные будут считаться с ним. Они говорят, мужчина с высоким положением в обществе захочет восемнадцатилетнюю невинную девушку. Я не совсем невинна, и мне не восемнадцать, но я девственница.
– Ооо-х, – сказала мама.
Зоя решительно продолжила:
– Юсри-паша отдал меня второй женой Кариму, старшему сыну от первой жены. Но Карим не мог… – хотя Марчмонт держал глаза полузакрытыми, она знала, что он пристально следит за ней. – …свой инструмент наслаждения. Мужская часть, которую используют, чтобы получать удовольствие и делать детей. Как она называется?
Раздались истерические смешки сестёр.
Зоя их проигнорировала.
– Никто не скажет мне, как это будет на английском, – сказала она, – если я и знала раньше, то забыла.
Он издал горлом странный звук. Затем сказал:
– Мужское достоинство подойдёт.
Две старшие сестры опустили головы на руки.
– Его мужское достоинство не могло встать, – сказала Зоя. – Он был очень болезненным, знаете ли. Не мог быть настоящим мужем, хотя я нравилась ему и делала всё, чему меня научили, для пробуждения мужского желания. Абсолютно всё. Я даже…
– Зоя, – сказал её отец сдавленным голосом, – нет необходимости объяснять все детали.
– Хотелось бы, чтобы ей вообще не было необходимости говорить, – пробормотала одна из сестёр.
– Хотелось бы просто провалиться сквозь землю.
– Мы этого никогда, никогда не сможем пережить.
– Не обращайте на них внимания, мисс Лексхэм, – сказал Марчмонт. – Продолжайте, пожалуйста. Я весь во внимании. – Он отпил ещё немного.
– Я буду для Вас превосходной женой, – сказала она, надеясь, что эти слова прозвучали не так отчаянно, как было в действительности. Зоя сказала себе, что если это не сработает, она уедет в Париж или Венецию, как угрожала, хоть это и не было самым лучшим вариантом. Она хотела остаться на родине, жить той жизнью, о какой мечтала двенадцать долгих лет. Казалось, герцог Марчмонт был её единственной возможностью иметь такую жизнь. Он был привлекателен, молод, здоров, не особенно умён и хотел её. Он идеально подходил.
Он был ниспослан небом. Дар судьбы. Она только должна его удержать.
Не паникуй, посоветовала она себе, ты отлично знаешь, что делаешь. Ты провела двенадцать лет, обучаясь этому.
– Я знаю все возможные искусства доставления наслаждения мужчине, – продолжила она, – умею петь, танцевать и сочинять стихи. Я быстро учусь и научусь вести правильно себя в свете, если Вы мне поможете или найдёте наставников.
Зоя забеспокоилась, и, как следствие, её английский стал сбивчивым, но она шла напролом.
– Мне известно, что вдовы бесполезны, но я никогда не была женой физически. Я осталась девственной, а девственницы ценятся высоко. К тому же, у меня есть драгоценности, составляющие хорошее приданое, размером не меньше, чем у девушки. Я стану любящей матерью Вашим детям. В гареме все дети меня обожали. По правде говоря, мне было жаль их оставлять, и я буду счастлива иметь собственных детей. – Она остановилась и глянула на сестёр. – Но не слишком много.
