Марианне, сгоравшей от желания услышать еще что-нибудь, не хотелось уходить. Но предостерегающий взгляд тетки напомнил ей, что сейчас не время и не место выяснять то, что интересовало ее. Марианна, вздохнув, нехотя завернулась в накидку и направилась к двери.
– Пожалуйста, останьтесь, я не хочу мешать вам закончить ваши дела, – услышала она голос графа. – Мне бы хотелось побольше узнать о том, как приятно я проводил дни во Франции.
Марианна с досады скрипнула зубами. Граф явно желал наказать ее, и ей хотелось сцепиться с ним, но она не смела. Тамара предпочла не заметить вызова в словах графа.
– Мы закончили наше дело, милорд. Благодарю вас за любезность, – сказала она льстивым тоном, каким часто разговаривала с джентльменами, посещавшими цыганский табор.
Однако, очевидно, слова Тамары не удовлетворили Фолкема. Он шагнул вперед и положил руку на дверную ручку, как бы собираясь открыть перед дамами дверь, однако делать это не спешил.
– Я вижу, ваша спутница проглотила язык, – обратился Фолкем к Тамаре, не спуская глаз с маски на лице Марианны. – Как жаль, мне так хотелось услышать ее пылкие высказывания. Но не могу ли я хотя бы узнать ваши имена?
Марианна понимала что граф не увидит сквозь маску ее лицо, однако чувствовала, как краснеет под его пристальным взглядом.
– В конце концов, – с сарказмом в голосе продолжал Фолкем, – я так долго здесь не был и потерял связи с теми, кто когда-то служил моему отцу. Мне бы хотелось как можно скорее возобновить знакомство с жителями Лидгейта.
Марианна сомневалась в его истинном интересе к «жителям Лидгейта». Скорее всего он просто хотел узнать, кто оскорбил его, чтобы потом отомстить.
Тетя поспешила исправить положение и, сделав неглубокий реверанс, представилась:
– Я Тамара, а это моя племянница Мина. Вы должны извинить ее за маску. Видите ли, это оспа, милорд. Моя племянница переболела ею, когда была еще совсем молодой, и ее лицо теперь обезображено.
Марианна едва не ахнула от изумления. «Вот и позволь тете объяснить, почему я ношу маску, и та найдет самое обидное объяснение», – с недовольством подумала она.
Фолкем перевел взгляд с Тамары на Марианну:
– Простите, я не хотел быть любопытным.
Марианна почувствовала, что он не верит словам тетки.
– Нам действительно пора идти. – В голосе Тамары послышались просящие нотки. От волнения она еще сильнее сжала руку Марианны.
Граф с наигранной любезностью распахнул перед дамами дверь:
– Ни в коем случае не позволяйте мне задерживать вас. Я уверен, мы еще встретимся.
Оказавшись за дверью, Тамара чуть слышно шепнула Марианне:
– А я уверена, что не встретимся… если смогу этому помешать.
Как только они отошли достаточно далеко, Тамара набросилась на племянницу:
– Видишь? Ты должна была слушаться меня! Нас чуть не узнали! Нам надо немедленно уехать из Лидгейта.
– Ничто не заставит меня сейчас уехать, – решительно заявила Марианна. – Тетя Тамара, может быть, он из тех, кто арестовал отца! Ему нужно было имение отца. Возможно, он решил, что лучший способ получить его – это избавиться от отца навсегда!
– Ты хочешь сказать, подсыпать яда и обвинить в этом твоего отца? Но это значило и рисковать жизнью короля.
– Это правда, но мы не знаем, что произошло с этим ядом. Он мог и не подвергать опасности жизнь его величества, а только сделать так, чтобы это выглядело, как будто это сделал отец! Человек, обладающий такой властью, может сделать что угодно, чтобы добиться чьего-то ареста.
Тамара внутренне содрогнулась.
– Да, я понимаю. Этот граф действительно может быть опасен. Это меня и пугает. Если он узнает, кто ты…
Марианна рассмеялась:
– Да как он узнает? Ты удачно придумала причину, по которой я могу постоянно носить маску. Это была блестящая мысль, тетя Тамара. Но надо ли было делать меня такой безобразной? Сначала ты всем рассказываешь, что, когда я услышала о смерти отца, я утопилась в Темзе, как какая-то безумная Офелия, а теперь ты обезобразила меня на всю жизнь. Не сомневаюсь, твоими стараниями через год от моей репутации останутся только клочья.
– Лучше репутация в клочья, чем твоя шея в петле на виселице, – парировала Тамара.
– Не беспокойся, – с уверенностью в голосе произнесла Марианна. – Я хочу быть повешенной не больше, чем ты – видеть меня в петле.
– Этот граф может сказать свое слово!
Марианна похолодела, вспомнив, как граф пристально смотрел на нее и как говорил о своей мести Питни Тирлу.
– Я просто буду избегать его, – ответила она.
Тамара сокрушенно покачала головой:
– Боюсь, этого графа будет нелегко избегать. Будь осторожна, детка, не попадись в его западню.
– Он, вероятно, уже забыл обо мне, – сказала Марианна, но ее сердце еще долго трепыхалось в груди от пережитого волнения.
Будь осторожен,
чтобы страсти не помешали правому суду,
суда иного свобода воли не допускает.
Джон Мильтон. Потерянный рай
Усталая до изнеможения, Марианна выскользнула из маленького тесного домика, где только что принимала роды у миссис Эйкен. Бедная женщина ужасно страдала, но наконец произвела на свет двух мальчиков-близнецов, чем привела в восторг своего мужа, потому что до этого у них рождались только девочки.
Марианна с отвращением натянула на голову капюшон и завязала тесемки маски, которая ей страшно надоела. Ей хотелось отбросить всякую осторожность и отказаться от нее, но она знала, что тетя будет ругать ее, если застанет без маски.
Марианна медленно и без боязни шла по ночным улицам Лидгейта, считая этот город родным. Он казался ей надежной крепостью. Здесь среди его мужественных жителей она обрела рай.
Вдруг на другом конце темной улицы возник силуэт худощавого мужчины. Увидев Марианну, он направился к ней. Чувствуя себя в безопасности, Марианна не испытывала страха. Люди часто искали ее, когда нужна была помощь их заболевшим близким.
– Это вы цыганская знахарка по имени Мина? – подойдя ближе, спросил незнакомец.
Марианна не могла не заметить его волнение.
Она утвердительно кивнула, и мужчина, издав вздох облегчения, схватил ее за руку и потянул в ту сторону, откуда появился.
– В кабачке мне сказали, чтобы я искал вас здесь. Слава Богу, нашел – бормотал он, широко шагая.
– Может быть, вы скажете, куда вы меня ведете? – спросила Марианна. Незнакомец был так уверен, что она согласится пойти с ним, или был настолько взволнован, что даже не представился и не спросил, пойдет ли она с ним.
Поняв свою оплошность, мужчина остановился:
– Простите, мадам. Я не сказал вам? Я камердинер его сиятельства, Уильям Крэшоу. Его сиятельство лежит раненый. В кабачке мне сказали, что вы можете помочь.
