— Что вам здесь нужно? Вы меня выслеживаете? Вас послал Гонсало? — подступила к нему с вопросами Мария.
— Нет, я не знал, что увижу вас здесь, — смутился Сантьяго. — Я пошел вслед за Камилой, полагая, что она обязательно где-нибудь встретиться с Мариано. Он исчез, и я ищу его.
— Если это правда, то прошу вас не говорить никому, что вы меня здесь видели, — сказала Мария. — Особенно Гонсало и Виктории.
— Можете на меня положиться, — пообещал Сантьяго. — Я вас не выдам. А вот тайну Гонсало мне больше незачем хранить, и я вам ее открою, раз уж мы тут встретились. Камила, оставь нас ненадолго с сеньорой Марией.
Камила отошла в сторону, а он продолжил:
— Речь идет о вашей дочери. Гонсало известно, что Лусия — не его дочь, а Энрике Муньиса.
— Вы в своем уме, Эрнесто? — возмущенно одернула его Мария.
— Простите, я понимаю, вам неприятно это слышать, но Гонсало такой человек, что теперь, когда вы расстались, он может выгнать Лусию из дома, лишить ее наследства и обще… Подумайте, как обезопасить свою дочь.
— Гонсало действительно жесток и непредсказуем, — согласилась Мария, — но откуда у вас такая уверенность, что Лусия — не его дочь? Вы можете объяснить подробнее?
— Да. Гонсало застал вас и Муньиса в пикантной ситуации на конюшне. В день помолвки Виктории. Он едва сдержался, чтобы не убить вас обоих, и тогда же примчался ко мне. Грозился отомстить вам, но потом поутих. В то время он любил вас, Мария.
— Но почему ж вы сказали мне об этом лишь сейчас, через двадцать лет?!
— Потому что Гонсало полюбил Лусию. Я думал, у вас наладились отношения…
— Теперь вы знаете, что это не так. И вообще все было не так.
Она хотела пояснить, кого видел тогда на конюшне Гонсало, но, вспомнив, что Эрнесто влюблен в Викторию, не стала этого делать.
Сантьяго ушел, попросив Камилу передать Мариано, что ждет его, любит и всегда готов ему помочь.
Мария же, потрясенная услышанным, едва держалась на ногах, и Камила помогла ей добраться до кельи сестры Маргариты.
Та посоветовала Марии не таиться, облегчить душу, тем более что здесь — ее самые верные, надежные друзья.
И Мария, обняв племянницу, сказала:
— Много лет назад, ясной ночью, твои родители предавались любви, а Гонсало увидел и решил, что это не Виктория, а я. То была единственная ночь, когда твоя мама и Энрике оказались вместе…
— Энрике? Вы сказали «Энрике»? — встрепенулась Камила. — Человек, о котором вы говорили мне, что он был вашей единственной любовью?
— Да, твой отец — Энрике Муньис, с которым мы любили друг друга так, что готовы были убежать на край света, но нам не удалось этого сделать.
— А как же моя мама? При чем тут она? — спросила Камила, и Мария рассказала ей всю правду.
Маргарита же почти не слышала ее, думая совсем о другом: почему Гонсало так любит Лусию, если уверен, что это не его дочь?
Смутная догадка закралась в душу Маргариты, и она спросила у Марии, когда именно родилась Лусия. Оказалось на следующий день после рождения и смерти другой девочки — дочери Маргариты.
Женщины подумали об одном и том же, но не решились произнести этого вслух.
— Да, все выглядит действительно странно, — молвила после некоторой паузы Мария. — Почему Гонсало ни разу не упрекнул меня за все эти годы? Ведь он такой гордый и мстительный! А может?.. Может? он уже отомстил за мое мнимое предательство, и мне только надо понять,
в чем заключалась его месть?
— Я знаю, что надо сделать! — вдруг осенило Маргариту. — Мы должны отыскать Бенито Рамиреса — тень Гонсало. Ему наверняка известно все.
— Да, мы сначала найдем этого негодяя, а потом — моего отца! — подытожила Камила, добавив менее решительно: —Если он, конечно, жив.
— Энрике жив, — успокоила ее Мария. — Виктория от меня это скрыла, но проговорилась Доминге. А та рассказала мне.
— Значит, я обязательно с ним встречусь! — уверенно заявила Камила.
Цирк «Олимпико» готовился к празднику, каких здесь не бывало уже давно. Шатер искрился гирляндами, повсюду стояли корзины с цветами, а с наступлением темноты предполагалось устроить сказочный фейерверк.
Вот только со священником вышла заминка. Во-первых, не всякий священник захочет венчать новобрачных в цирке, а во-вторых, жених-то — индеец!
— Но он же носит крест, — напомнила всем Хуана. — И значит — христианин!
— Я никогда не считал себя христианином, — пояснил Катриэль. — А крест ношу как память о моей матери. Но в нем кроется еще какая-то загадка, которую я пока не смог разгадать.
— Ты думаешь, такого объяснения будет достаточно для священника? — спросил Хуансито, обеспокоенный тем, что венчание может не состояться.
— Я поговорю с ним, и, надеюсь, он меня поймет.
— Не надо ничего усложнять! — высказала свое мнение Милагрос. — Пригласим судью, чтобы соблюсти формальность. А в остальном — пусть нас венчает сама Любовь!
Однако Каньете все же удалось найти священника, который с удовольствием обвенчал такую красивую пару.
Затем на новобрачных посыпались подарки и здравицы. Зазвучала музыка. Хуана украдкой всплакнула, но ее вовремя одернул Каньете, пригласив на танец.
С наступлением темноты зажглись огни фейерверка.
Милагрос и Катриэль уединились, чтобы помечтать о том, как счастливо они будут жить в «Эсперансе» — растить хлеб, воспитывать детей …
Катриэль еще не знал о решении суда, но был уверен, что непременно получит «Эсперансу» в свое владение.
Доктор Асурдуй ехал на свадьбу Катриэля с радостным сообщением6 они выиграли суд у Линча!
До Арройо-Секо оставалось ехать не более двух часов, но адвокат все же решил перекусиь в придорожной таверне и дать небольшую передышку лошадям.
Вскоре туда же вошли трое мужчин, сразу привлекшие внимание Асурдуя. Поначалу он не смог сказать, что именно его насторожило в их внешности или поведении. Но затем, приглядевшись внимательнее, понял: военная выправка! Да, мужчины были в штатской одежде, но вели себя как некое воинское подразделение, и среди них был явный командир, к которому двое других обращались строго-подчинительно, едва ли не становясь перед ним на вытяжку. Речь их была по-военному четкой и звучной, хотя они и старались говорить тихо.
Сомнений больше не оставалось: это — переодетые жандармы и, вполне вероятно, они преследуют его, Асурдуя. На всякий случай он сунул руку в карман, где лежал заряженный пистолет, и стал прислушиваться к их разговору.
Они же говорили о том, как бесшумно схватить Катриэля, чтоб циркачи ничего не заметили и не вступились за него.
