ГЛАВА 51
Все собрались у входа, чтобы попрощаться с Сэмюелем. Эли подарил ему новую пару сапог, и никто не осмелился спросить, где он их взял; Шошанна приколола булавками его пустой левый рукав к чисто выстиранной рубашке. Помятую жестяную солдатскую флягу, найденную на трупе британского драгуна в Монмуте, наполнили смесью рома с водой. Джей-Джей прилип к его ноге, жалобно хныча «па-па», – Сэмюель едва сдержал слезы.
– Скажите мисс Лайзе, – попросил он охрипшим от волнения голосом, – что я был огорчен, уехав, не попрощавшись с ней.
Ему махали руками, пока он спускался по ступенькам. Когда за Сэмюелем закрылась дверь, Эли, увидев вокруг себя подавленные лица, резко сказал:
– Нечего переживать, как будто похоронили его, а он жив, остался мужчиной и едет домой! – Доктор щелкнул пальцами. – Живо все за работу. Это госпиталь, а не дом отдыха. А тебе, малыш, – он подбросил Джей-Джея на плечо, – пора отправляться спать.
– Я уложу его, – предложила Феба, протягивая руки, но Эли отрицательно покачал головой.
– Попросил бы, чтобы ты побыла немного с этим мальчиком… с тем, который участвовал в походе лорда Стерлинга на Стейтен-Айленд.
– С Джессом Доуном?
– Да, с ним.
– Очень трудный парень, – согласился Аза Холланд задумчиво, – но я не осуждаю его – вряд ли ему когда-либо придется ходить.
Все разбежались по своим делам. Эли задержал Фебу, легко прикоснувшись к ее плечу. Она взглянула на него чистым, дружелюбным взглядом. «Будь это рука Дэниела, – подумал он печально, – этот взгляд выражал бы совсем другое».
– Да, Эли?
– Феба, как врач не могу понять, почему этот мальчик не встает на ноги: у него нет ни пулевых, ни резаных ран, ни переломов, ни даже контузии. Кажется, все дело в страданиях души, а не тела.
– Но как это может влиять на ноги?
– Если бы удалось ответить на этот вопрос, малышка, я стал бы генеральным директором всех госпиталей в Соединенных Штатах; однако уверен, что дух может управлять телом. На моих глазах произошло множество необъяснимых случаев. У этого мальчика идет непрестанная работа мысли. Сумей мы разгадать его думы, возможно, нашли бы способ вылечить его. – Уже поднимаясь по ступенькам с Джей-Джеем, он добавил, как будто эта мысль только что пришла ему в голову: – Попробуй расшевелить его своими стихами!
Неплохая мысль, решила Феба, полчаса спустя вымыв Джесса, сменив ему ночную рубашку и постельное белье. Все время, находясь с ним, она беспрестанно говорила, но в ответ не только не услышала ни единой реплики, но даже не заметила изменения выражения лица сурового солдата.
Ну что ж, нечего терять, придется попробовать предложенный Эли вариант. Задумавшись на несколько мгновений и глубоко вздохнув, девушка стала у подножия кровати Джесса, чтобы ему были видны ее глаза, и сказала:
– Я написала стихотворение о тебе. – И начала быстро декламировать его:
У нас поселился Доун – солдат.
Грейс-Холл удивился:
Что мрачен так, брат?
Хотим мы все вместе
Джессу сказать:
Хмуриться хватит,
Хватит страдать.
На соседней кровати раздался смешок, и Джесс сердито посмотрел на Фебу.
– С какой радости мне улыбаться?
– Может, и ни с какой, – ответила она бесстрастно. – Но ты не один здесь такой несчастный, однако все остальные не ведут себя подобным образом.
– Если они такие дураки, что им безразлично, как сложится дальше их жизнь… Вам бы вы понравилось, если бы, не могли ходить?
– Совсем не понравилось, но я бы не бездействовала.
– Может быть, у вас найдется для меня пара новых ног?
– У меня нет, а вот у тебя, держу пари, есть. Она выбежала из палаты, хотя он продолжал звать ее:
– Вернитесь сюда, вернитесь ко мне, девушка. Мы же не закончили разговор, несомненно.
Она была так возбуждена, что без стука ворвалась в крошечную комнату, ранее служившую чуланом, а теперь превращенную в кабинет доктора Бена, где он мог урвать несколько случайных часов для сна.
Эли сидел на своей походной кровати, ссутулясь и опустив голову на руки. Увидев капли крови на его незастегнутом рукаве, Феба опустилась перед ним на колени и взяла за руки – у него всегда был такой вид, когда кого-либо не удавалось спасти.
– Кто на этот раз? – прошептала она.
– Гарри Лоув. Вынужден был ампутировать… гангрена… знал, что рискую… он не выдержал. Слава Богу, дал ему достаточную дозу наркотика, чтобы не чувствовал боли… не понимал… Не забуду его улыбку перед смертью, успокаивающую меня! «Я буду лучшим мужчиной, чем большинство тех, кто имеет две ноги, док», – вот что он сказал… и это верно… но у меня не хватило умения спасти его.
Феба поднялась, силой увлекая его за собой.
– А сейчас не время заниматься самобичеванием, – спокойно возразила она, стягивая с него окровавленную рубашку. – Если ты не мог спасти его, значит, никто не смог бы, кроме Бога; а тебе пока не следует сравнивать его с собой. Смени рубашку и умойся, приведи себя в порядок перед тем, как пойти к Джессу Доуну. Я ушла от него несколько минут назад, вся сложность заключалась не в том, чтобы разговорить его, а в том, как остановить, – он готов к твоему лечению.
Эли вытащил чистую рубашку из кожаного чемодана, оживившись в предвкушении новой сложной задачи.
– Феба, ты колдунья. Ты совершенно права по отношению ко мне: действительно, это было просто самобичевание. Спасибо, малышка. – Он наклонился и запечатлел быстрый поцелуй на ее полуоткрытом рте. – Передай, чтобы его перевезли в столовую, моя дорогая. Если он действительно готов к разговору, нам лучше всего остаться без свидетелей.
Феба вышла, без всякой надобности сильно захлопнув дверь, не совсем понимая, что так рассердило ее. Решив, что причина крылась в покровительственном обращении, громко обратилась к закрытой двери:
– Я не малышка!
Смущенная и немного огорченная, зачем-то приложила пальцы к губам, которые только что поцеловал Эли. Поцелуй – если его можно так назвать – закончился почти раньше, чем начался, поэтому непонятно, что она почувствовала в это время. Будь он более продолжительным, возможно, знала бы… Когда же Дэниел хоть раз поцелует ее, пусть дружески, или торопливо, или в знак благодарности, как сделал это Эли!
Закрыв глаза, Феба представила поцелуи Дэниела, которых так ждала с их первой встречи… о них так тосковала, но так и не дождалась.
Он любил ее, в этом была уверенность. Казалось, между ними вспыхивают искры, когда они оказываются в одной комнате, – его глаза сияют, голос приобретает другой тембр. Однако, несмотря на ее чувства, приветливые взгляды, дрожащие ресницы, приглашающие его, соблазнительные улыбки, Дэниел всегда соблюдал дистанцию.
