Бесс с крайне скептическим видом покачала головой:
— Вы ведь не очень много знаете и о том, какой это страшный бич — выпивка. Признайтесь!
— Не презирайте меня, Бесс!
— Я не презираю вас. Я презираю Колма О’Коннора за то, что он использовал в своих целях наивное существо.
— Я думаю, он тоже наивен.
— В таком случае и ему пора проснуться. Я заеду за вами в отель завтра в три часа дня. Скажите Гилберту, что я повезу вас покататься.
— Неужели я сама должна буду это проделать? — с болью спросила Юджиния.
— Никто другой не может этого сделать, вы же понимаете.
Хотя Юджиния напряженно прислушивалась к разговорам вокруг себя, она не услышала ни звука о скандале. В тот вечер в Воклюзе давали званый обед. Хозяева тепло приветствовали Юджинию и Гилберта и оказывали им самые лестные знаки внимания. Юджинии показалось, что Мерион Ноукс довольно настойчиво старается держаться поближе к ней и всячески опекает, меж тем как миссис Уэнтуорт иногда с тревогой поглядывает на нее. Однако разговор вертелся вокруг вполне безобидных общих проблем — положение дел в колонии, неподтвердившиеся слухи об открытии золотых месторождений, увеличение эмигрантов и какой тип среди них сейчас преобладающий, возможность прекращения принудительной транспортировки в Австралию ссыльных. Ну и еще, конечно, дети, школы, прислуга, моды.
Мечта, в свое время привязывавшая Юджинию к письменному столу, казалась далекой и несущественной, а вот необходимость встретиться с Колмом была реальностью, от которой она уйти не могла.
Чуть ли не впервые Юджиния в этот вечер радовалась тому, что мужчины так много времени потратили на соболезнования Гилберту по поводу гибели урожая и на восхищение его твердой решимостью продолжать заниматься своим делом в то время, когда многие виноградари капитулировали. Они нахваливали его вино, нюхали, разглядывали на свет, пробовали на вкус. Это был именно такой вечер, какой был нужен Гилберту. Когда они вернулись в отель, он пребывал в превосходнейшем настроении, но изрядное количество выпитого повергло его в летаргическое состояние. Он разделся, повалился в постель и мгновенно уснул. Усталость сморила и Юджинию. Правда, один раз среди ночи она проснулась в слезах от тяжелого сна, но вспомнить, что ей приснилось, никак не могла.
Однако на следующий день Юджиния уже не плакала: она испытала настоящее потрясение и глубокую жалость.
Хижина, о которой писал Колм, и впрямь оказалась жалкой лачугой. Вероятно, это было одно из первых жилищ, сооруженных в Ботани-бэй. Его стены осели и покрылись трещинами; крышей служил кусок ржавого железа.
Мужество оставило Юджинию, она не в состоянии была постучаться в дверь. Это сделала за нее Бесс, слегка побарабанившая по деревянной створке.
Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то невнятно отозвался:
— Кто это? Кто там?
Бесс больно ткнула Юджинию локтем в бок:
— Скажите ему.
Впрочем, это не понадобилось, так как в следующую минуту дверь отворилась и на пороге выросла жутковатая фигура, подслеповато моргающая от яркого света. Человек был изможден, неряшлив, ужасающе худ. Он невероятно состарился.
— Колм! — потрясенно прошептала Юджиния.
Колм выпрямился с каким-то подобием былого достоинства, а затем изобразил нечто вроде поклона.
— Миссис Мэссинхэм! Чему я обязан такой честью?
— Колм! Вы выглядите совершенно больным.
— Не больным, мэм. Просто спившимся.
— Позвольте мне войти.
Он встал в дверном проеме, не совсем твердо держась на ногах:
— Нет, леди тут не место.
— Ах, прекратите этот вздор! Я войду.
Бесс запротестовала, ухватив ее за руку, но Юджиния нетерпеливо вырвалась.
— Оставайтесь здесь, Бесс. Я долго не задержусь.
Она стремительно вошла в маленькую темную комнату, пытаясь не обращать внимания на отчаянно неприбранный вид жилища и на тяжелый кислый запах вина.
— Что с вами случилось, аланна? Прежде вы такой не были. Вы всегда вели себя, как герцогиня.
— Так ведь и вы были другим…
— Старое дьявольское проклятие — пьянство, — сказал он, широко улыбаясь.
Юджиния не позволила себе размышлять, иначе она не в силах была бы выдержать эту кошмарную сцену. Спокойным голосом она произнесла:
— Я пришла за своими письмами. Вы должны отдать их мне.
Из-под маски бравады на его лице еле заметно проглянуло отчаяние.
— Как, мое единственное сокровище?
— Я слышала, что вы ими хвастаетесь, и не могу этого допустить.
— Бог ты мой, а ведь вы стали добропорядочной матроной!
— Колм, пожалуйста! Мне необходимо их получить. Или по меньшей мере я должна лично проследить за тем, чтобы они были уничтожены. Не можем ли мы сжечь их здесь же, не откладывая?
— Погребальный костер?
— Ах, Колм! — Юджиния положила руку на его плечо. Оно было таким худым, что под кожей легко прощупывались кости. — Почему вы допустили, чтобы с вами произошло такое?
— Потому что я человек слабый. Вы, быть может, могли бы меня спасти. Не знаю. Надо было мне увезти вас с собой в тот день, у озера. — Он высвободил свою руку из ее пальцев, сделав это очень осторожно. — Не дотрагивайтесь до меня. Я знаю, что отвратителен. Хорошо, можете получить свои письма. Вы и в самом деле решили, что я могу устроить скандал?
— Конечно, вы не способны на это, когда полностью владеете собой.
— Что бывает нечасто, как вы, вероятно, слышали.
Колм порылся в какой-то коробке и наконец извлек из нее небольшую связку писем. Бросив их в тлеющую золу очага, он помешал кочергой, и бумага вспыхнула тоненьким пламенем. Потом он присел на корточки и растопырил пальцы над огнем. Похоже, он даже забыл о том, что Юджиния здесь.
Бесс на всякий случай постучала в дверь. Юджиния крикнула, чтобы она подождала. Ей хотелось увидеть, как в огне свернется в черную трубочку последний листок. Она чувствовала себя старой. «Наконец-то я стала взрослой, — пронеслось у нее в голове. — Матроной, как он выразился».
— Я еще не совсем утратил понятие о чести, — сказал Колм, поднимаясь на ноги. — Я не знал, что хвастался. Хотя и было чем…
— Да, — с сожалением молвила Юджиния и добавила шепотом: — Было чем…
Он пнул кончиком ботинка кучку золы, а затем яростно напустился на нее:
— Вы получили то, за чем пожаловали. Почему вы не уходите? Весь мир ждет вас.
— Он мог бы ждать также и вас. Говорят, ваша книга получилась отличной. У вас такой талант, Колм!
— Талант по части бутылки. Громадный талант по части бутылки, моя дорогая. Да это не важно, не расстраивайтесь так. Я был слабаком задолго до того, как вы со мной познакомились. Недостаток, типичный для ирландцев. Большинство из нас пьет, но некоторые делают это усерднее, чем другие, и рано сходят в могилу. Короткая жизнь, но веселая. — Он взял в руки бутылку, на дне которой плескались остатки какой-то мутной жидкости. — Мой случай безнадежен. Даже вы не могли бы меня спасти, аланна, говорю вам чистейшую правду.
