Каким-то образом он узнал. Как назло, ей не приходила на ум никакая правдоподобная ложь, она только смотрела на отца широко раскрытыми глазами.
– Джоан.
Все оглянулись. В дверном проеме гостиной стояла мать, похудевшая, плечи укутаны теплой шалью. Она опиралась на тросточку, но в остальном осталась прежней. – Что ты затеяла?
Джоан от волнения лишилась дара речи и в отчаянии посмотрела на тетю, но Эванджелина уже быстро шла через холл.
– Марион! Как вы хорошо выглядите! Давайте же пройдем в гостиную, стоять возле открытой двери не на пользу никому из нас.
– Да, дорогая, давай пройдем в гостиную. – Сэр Джордж подошел к жене и подал ей руку.
Мать не сводила глаз с Джоан, но пока все не вошли в гостиную и отец не закрыт за ними дверь, она не произнесла больше ни слова.
– Как доехали до Лондона? – спросила Эванджелина.
Она решительно поддерживала жизнерадостный настрой, делая вид, что не замечает напряжения, появившегося между всеми остальными.
Не отвечая на вопрос Эванджелины, леди Беннет обратилась к Джоан:
– Так что здесь все-таки происходит?
Джоан напряженно глотнула. У нее было несколько секунд, чтобы успокоиться и попытаться мыслить рационально. Отец никоим образом не мог узнать о том, что произошло сегодня вечером. Значит, то, что так спешно привело их в Лондон – что бы это ни было, – произошло несколько дней назад. Возможно, кто-то прослышал о их прогулке на воздушном шаре, но Джоан подозревала, что куда более вероятно другое: что всего лишь появления Тристана на Саут-Одли-стрит оказалось достаточно. Возможно, кто-то узнал, что лорд Берк наносил им визиты, и написал об этом леди Беннет.
– Сегодня вечером мы были на балу у леди Брентвуд. Эванджелина неважно себя почувствовала, поэтому мы вернулись домой раньше – и, как оказывается, очень кстати. Мама, я даже не знала, что вы так скоро возвращаетесь в город.
– Мы это решили очень быстро. – Мать опустила взгляд на ее платье, и ее глаза расширились. – Боже правый, что это на тебе надето?
Джоан расправила ладонями гладкий шелк юбки.
– Новое платье. Тебе нравится?
Эванджелина бросила на Джоан одобряющий взгляд и быстро сказала:
– Я возила ее к моему портному. Это не самое обычное платье, но, думаю, Джоан оно очень идет.
– Может быть, мы обсудим платье позже? – вмешался отец.
– Джордж, она в таком виде выходила в свет! – Судя по голосу матери, она была поражена. – В сочетании с остальными новостями… – Она не договорила. – Чем плохи другие твои платья?
– Я хотела попробовать надеть что-то новое. И, мама, я думаю, что другие платья мне не очень идут.
На лице матери отразилось смятение.
– Но они сшиты по последней моде!
– И снова я должна взять за себя вину, – попыталась объяснить Эванджелина. – Я заметила, что фигура Джоан чем-то похожа на мою. И поскольку платья, сшитые по последней моде, на мне сидят ужасно, я подумала, что ей тоже стоит попробовать носить что-нибудь другое. Я ее поощряла. По сути, это платье – мой подарок Джоан, так что, Джордж, тебе не придется оплачивать счет за него.
– К черту счет! – раздраженно бросил отец.
– Но оно такое простое, – сказала мать одновременно с ним, все еще потрясенная видом ее платья.
– А по-моему, оно красивое, – прошептала Джоан.
– Полно, Марион, десять лет назад она бы носила тонкий просвечивающий муслин поверх одной-единственной нижней юбки. Во времена нашей юности она одевалась бы в шелк, расписанный всякими птицами. А во времена наших матерей это была бы совсем другая ткань. – Голос Эванджелины становился все более напряженным. – Это красивое платье, и…
Леди Беннет подняла взгляд.
– Эванджелина, она незамужняя молодая леди и не должна одеваться таким образом.
– Но ей идут простые фасоны. Марион, у нее нет твоей фигуры, ее фигура похожа на мою. Ты можешь носить оборки и рюши, а такие дамы, как мы, не могут, – продолжала Эванджелина почти умоляюще. – Я всего лишь хотела, чтобы она надела то, что ей подходит.
Марион беззвучно ахнула, оскорбленная.
– Значит, фасоны, которые я ей помогала выбрать, ей не шли – это ты хочешь сказать? По крайней мере мне хватало здравого смысла не одевать ее в то, что могла бы носить женщина легкого поведения!
Повисло тягостное молчание. Джоан хотелось провалиться под землю, она стояла, вцепившись пальцами в складки ее великолепного золотого платья – нового платья, которое было ей к лицу и в котором она чувствовала себя хорошенькой, даже красивой, если верить Тристану. Ей больно было слышать слова матери – не потому, что она соглашалась, что выглядит как распутная женщина, а потому, что знала – она в самом деле такая. Она вела себя распущенно и развратно – и наслаждалась каждой минутой своего проступка.
Гнетущее молчание в комнате нарушил ее отец. Сэр Джордж твердо сказал:
– Джоан не выглядит как женщина легкого поведения. Она выглядит очень мило, хотя намного изысканнее, чем я привык ее видеть. – Отец кивнул. – Этот цвет тебе идет.
На щеках Джоан выступил румянец.
– Спасибо, папа.
– И я мчался в Лондон не для того, чтобы обсуждать фасоны платьев. – Он строго посмотрел на свою сестру, на жену, потом снова перевел взгляд на Джоан. – Ты знаешь, почему мы вернулись домой так внезапно?
Джоан лихорадочно пыталась найти самый подходящий ответ.
– Думаю, кто-то вам написал, что я плохо себя веду.
Ей показалось, что это наилучший план. Ей достанется, но когда в комнате отец, ее шансы лучше, чем если бы была только мать.
– Продолжай, – сказал отец, подтверждая ее ожидания.
Она сделала глубокий прерывистый вдох и повернулась к матери:
– Мама, я должна попросить у тебя прощения. Я… я все-таки снова танцевала с лордом Берком.
– О, Джоан! – разочарованно воскликнула мать. – Ты же дала мне слово!
– Марион, – вмешался ее муж, – дай ей сказать.
– Я с ним танцевала, потому что он меня пригласил, когда никто больше не приглашал. И потому, что мне хотелось танцевать, – призналась Джоан, и это было честное признание. – А пригласил он меня потому, что Дуглас его попросил, лорд Берк сам мне об этом сказал. Я уверена, Дуглас это подтвердит. Дуглас считал, что делает мне добро, прося лорда Берка навещать меня и танцевать со мной. – По мере того как Джоан продолжала, ее голос становился сильнее. Да, конечно, она поступила неправильно, но Дуглас тоже внес свою лепту, эти неприятности, как обычно, произошли не без его участия, и она не собиралась принимать всю ответственность на себя. – Дуглас не хотел, чтобы я сидела дома и чахла от беспокойства за тебя, поскольку вас с папой не будет в городе. Я думаю, что лорд Берк – самый респектабельный из всех его друзей, вот он и попросил его сделать одолжение.
