– А что случилось с моими санями? – Катя нахмурилась.
Йен взял ее под руку.
– Поверь мне, ты не захочешь знать ответ на этот вопрос.
Когда они ушли, Клейтон вывел Оливию в опустевший коридор. И несколько мгновений оба молча стояли рядом, наслаждаясь тем, что живы, что могут держаться за руки, могут дышать.
Коридор был весьма скромный. Обычный паркет и белые стены. Ничего романтичного. Но Клейтон не желал больше рисковать. Только склонившись над бомбой, он осознал, насколько это хрупкая вещь – жизнь.
Он опустился на одно колено.
Оливия уставилась на него, раскрыв рот. Что ж, по крайней мере ему удалось ее удивить. Уже хорошо.
– Дорогая, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей красивой, храброй и очень умной женой.
Оливия ухмыльнулась, но тут же заморгала, пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы.
– Я уже согласилась. Но могу сделать это снова. Да. – Она потянула Клейтона за руку; когда же он встал, чмокнула в уголок рта. – А если ты решишь сделать мне предложение еще раз, то могу сразу сказать «да».
Клейтон подхватил любимую женщину на руки и закружил по пустому коридору. И оба звонко смеялись. Он целовал ее лоб, брови, нос. И неподражаемые губы. А Оливия отвечала ему тем же.
Прошло довольно много времени, прежде чем Клейтон прервал поцелуи и, нахмурившись, проговорил:
– Ты должна мне кое-что обещать.
– Что именно?
– Обещай, что убежишь, когда в следующий раз увидишь бомбу.
Оливия ухмыльнулась:
– Извини, но это невозможно. Ничто больше не заставит меня оставить тебя в одиночестве.
Оливия просматривала почту в библиотеке.
Первое послание – элегантная карточка – сообщало о прибытии в Лондон княгини Кати Петровой. И была приписка: Катя сообщала о своем намерении заехать к ней по пути в Уэльс.
Взяв второй конверт, Оливия замерла. Письмо от поверенного. Ну вот и все. С фабрикой покончено. Во всяком случае, она перестала быть ее фабрикой. По возвращении в Англию Клейтон помог ей получить разрешение суда действовать от имени отца. После чего Оливия распорядилась о продаже фабрики. Теперь кто-то другой будет нести ответственность за рабочих. Деньги, полученные от продажи, она использует для финансирования общества, занимавшегося помощью детям. А то, что останется, отдаст викарию – для помощи местным жителям.
Клейтон, сидевший за письменным столом, оторвался от бухгалтерских книг и громко сказал:
– Напомни мне еще раз, зачем ты убедила меня попросить у императора земли Аршуна за очередное спасение его жизни?
Оливия подошла к мужу, наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.
– Я подумала, что тебе нужны еще верблюды в Сибири. – Она знала, что Клейтон ничего не имел против такого решения. Теперь Блин смог вернуться к своей семье. А земли Аршуна без него самого оказались удивительно доходными.
– Ты собираешься прочитать письмо поверенного?
Оливия кивнула. Она опасалась, что этот момент будет очень тяжелым, но теперь не сомневалась: пусть она отказалась от фабрики, зато получила намного больше.
Сломав печать, она пробежала глазами строчки письма. Потом перечитала еще раз и подняла глаза на ухмыляющегося Клейтона.
– Ты купил фабрику?
– Для тебя. Мне показалось, что тебе необходимо нечто большее, чем муж, который тебя обожает. Надо же чем-то занять твой блестящий ум.
Оливия положила письмо на стол. Им придется как следует подумать над тем, как перевести на себя заказы, сейчас выполняемые фабрикой Стэлтхема. Кроме того, парламент собирался в очередной раз поднять налоги на сырье… И еще необходимо запланировать…
Рука Клейтона легла на ее бедро.
«Обо всем этом не поздно подумать и завтра», – решила Оливия. И устроилась на коленях мужа.
– Хочу, чтобы ты знала: я боготворю женщину, которой ты стала.
Она нежно поцеловала мужа.
– Мне не нужна фабрика, чтобы это узнать.
Было достаточно одного только поцелуя.
Малышка (фр.).
Святая Евлалия приняла мученическую смерть в эпоху гонений Диоклетиана. Ее пытали и обезглавили. После смерти из уст ее вылетел белый голубь, а тело покрыл снег.
