Мэг подозрительно взглянула на него, но все же перекинула ногу через его голень. Подняв его ногу, она крепко ухватилась за каблук сапога. Ее юбки немного приподнялись, обнажив стройные щиколотки и крепкие икры. На правом чулке над туфлей виднелась аккуратная штопка. «Оказывается, штопка может быть удивительно эротичной», — подумал граф.
Ягодицы Мэг оказались прямо перед его лицом, поскольку она стояла, чуть наклонившись вперед. Улыбаясь, граф поднял свободную ногу и прижал ее к ним.
Мэг выронила его ногу и, выпрямившись, обернулась, гневно сверкая очами.
— Я просто помогаю вам, — защищаясь, объяснил граф. — Я всегда так делаю с Крэбом.
— Предупреждаю вас, Саксонхерст… — Мэг разве что не воткнула в его грудь указательный палец, подобно строгой гувернантке, — когда мы вернемся домой, я спрошу у вашего мальчика, и если его рассказ не совпадет с вашим, последствия будут для вас плачевными.
— Моя дорогая графиня, вы заставляете меня сожалеть о том, что я говорю вам чистую правду.
— О, вы невозможны!
— Невозможен в том смысле, что мне невозможно противиться?
— Нет. — Она снова повернулась спиной, схватила его за щиколотку и начала стягивать сапог. Когда он опять уперся другой ногой ей пониже спины, ее лишь передернуло.
Будет ли она искренне сопротивляться? Черт возьми, он надеялся, что нет. Его плоть уже начинала восставать — ее попка, вертевшаяся у него перед глазами, служила превосходным стимулом для этого. Казалось, что ощущение, которое он испытывал, когда она вынужденно терлась о его левую ногу, передавалось непосредственно в пах, словно быстро распространяющееся пламя.
Тяжело отдуваясь, Мэг стащила-таки с него сапог, швырнула его на пол и, сдув упавшую на ее раскрасневшееся лицо прядь волос, принялась за другой.
— Похоже, вы замечательно согрелись, — заметил граф, ставя ей на ягодицы освободившуюся от сапога ногу.
— Вот-вот, если вам холодно, стоит поработать физически.
— Но, моя дорогая, именно это я и собираюсь сделать.
Мэг с яростью накинулась на его второй сапог. Сакс так и видел, как она возмущенно закатывает при этом глаза.
Он же чуть не урчал от удовольствия, ощущая сквозь свой шерстяной носок и несколько слоев ее юбок нежную мягкость ее попки.
Мэг изогнулась, однако в этом не было ничего общего с желанием оттолкнуть его. Когда она еще сильнее потянула его за сапог, для чего наклонилась чуть ниже, он просунул ступню между ее ног.
Мэг замерла.
— Продолжайте, — мягко сказал граф. Это было, конечно, рискованно по отношению к девственнице, но он предполагал, что его графиня — необычная девственница.
И, словно доказывая его правоту, Мэг с новой силой потянула его сапог, не обращая внимания на то, что с каждым рывком его босая нога все глубже проникает ей между ног. Впрочем, когда сапог наконец был снят, она сделала попытку отойти, но была схвачена за талию и усажена им на колени.
— Пора ложиться, — едва дыша, произнесла Мэг. Щеки ее алели — он был уверен, что не только от усилий.
— О, давно пора, — прошептал он ей прямо в ухо, — но теперь вы все еще в туфлях. Подержите-ка одеяло.
Когда Мэг вцепилась в одеяло, которое закрывало теперь их обоих, он поднял ее левую ногу таким образом, что ее юбки откинулись назад, открыв всю обтянутую белым чулком ножку, вплоть до пикантной черно-красной подвязки. Он сомневался, что она позволит ему рассмотреть ее — этот маленький символ ее тайной порочности. Но Мэг оставалась покорной в его руках.
Дразнить ее, стараться узнать, как много она ему позволит и когда возмутится, было для него самой увлекательной любовной игрой. Он обожал свою непредсказуемую и решительную жену.
Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.
— Придется дать Сьюзи прибавку.
— Почему? — не шелохнувшись, спросила Мэг.
— Потому что все в моей жене восхищает меня.
Тут она все же повернула голову.
— Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.
— В настоящий момент я счастлив как никогда.
Мэг зарделась.
— А я тем временем замерзаю.
Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.
— Да у вас ноги ледяные!
— Я стараюсь не лгать.
Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более важным делом. Он опустил ее ногу, нежно погладив рукой и испытывая большое искушение скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро, — им обоим этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.
Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее башмак, потом встал сам и поставил на ноги Мэг.
— Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?
Она удивленно взглянула на него — неужели она и в самом деле думала, что он попытается ее раздеть? — потом скинула тяжелую куртку конюха.
— Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. — Она постелила оба своих одеяла на кровать и легла под них.
Граф подумал было снять бриджи, но потом отбросил условности и забрался в кровать рядом с ней, задержавшись лишь на секунду, чтобы расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.
Постель была холодной. Граф привлек Мэг к себе, чтобы они могли делиться теплом друг с другом, но не только поэтому. Несколько секунд Мэг лежала в напряжении, потом расслабилась, положила голову ему на грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная простота этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?
— Мы не погасили свечу, — напомнила Мэг.
— Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.
— Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.
— Проклятие! — Все это было, конечно, игрой. — А, ладно, подсвечник солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я даже предпочитаю, чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.
— Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем не увидели. — Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.
Граф любил предаваться любви при свете, но не стал бы на этом настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.
— Немного согрелись? — спросил он.
— Немного. Ноги все еще холодные.
Граф слегка пошевелился.
— Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло. — «Это уж точно», — добавил он про себя.
Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и согнула ноги в коленях. В следующий момент он почувствовал ее, даже через бриджи. Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.
— Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба, — пошутил он.
