– Привет!
Андре вскинул на Оливию глаза. Переступив порог, она заметила, как по его смуглой коже разливается краска: вне всякого сомнения, он узнал ее.
– Привет, – неловко пробормотал он.
– Ну вот, – проговорила Оливия, – вот мы и встретились.
Слегка улыбнувшись уголком губ, Андре поднялся. Он не сводил с Оливии глаз. На лице его застыла настороженность. Озабоченный взгляд Оливии остановился на белом тюрбане из бинтов на голове Андре.
– Как вы себя чувствуете?
– О, чудесно. Граф послал за доктором, хотя я и твердил ему, что в этом нет ни малейшей необходимости. – На лице Андре мелькнула грустная усмешка. – Мне приходилось куда хуже, когда я увлекался боксом.
– Не важно. Все-таки вам нужно полежать несколько дней. Так будет лучше.
– Вот и доктор так говорит, – недовольно скривившись, проворчал Андре.
Повисло неловкое молчание. Казалось, ни один из них не знал, о чем еще говорить. Наконец Оливия решилась. Что изменится, если они поговорят о том, что мучает их обоих?
– Наверное, вы гадаете, как там Эмили...
При упоминании этого имени глаза его сверкнули, но лицо оставалось настороженным.
– Она видит?
– Видит, и прекрасно. Правда, глаза ее все еще болезненно реагируют на яркий солнечный свет, но если не считать этого, никогда и не подумаешь, что совсем недавно она была слепой. Странно все это, правда? – Оливия слегка покачала головой.
– Эмили убеждена, что причиной всему магический кристалл, который я принес ей.
– А я считаю, что все дело в вас.
Андре был поражен, но предпочел промолчать.
– Я уверена, что именно ваша любовь вернула Эмили зрение, – продолжала Оливия. – Поверьте, я ни о чем не подозревала... Только несколько дней назад Эмили призналась мне во всем. Но... в ней произошла перемена. И я знаю, что это благодаря вам, Андре. – Поколебавшись, она неловко спросила: – Вы ведь любите ее, не так ли?
– Всей душой, – просто ответил он. Но от зоркого взгляда Оливии не укрылась боль, мелькнувшая в глазах Андре.
Представив, что ему пришлось пережить, Оливия сжалась. Что ж, теперь ее долг помочь ему.
– Она тоже любит вас, Андре.
– Нет, – коротко бросил он. – Она меня ненавидит. Эмили сама мне об этом сказала.
– Эмили несчастна без вас. О, разумеется, я знаю, что все это не мое дело, но... Не могли бы вы не уезжать... побыть здесь еще хотя бы несколько дней? Прошу вас! – Оливия тронула Андре за рукав. – Конечно, мне не хотелось бы вселять в вас напрасную надежду, но подождите еще немного, – взмолилась она. – Дайте ей время, чтобы подумать, разобраться в собственных чувствах.
– Хорошо, я сделаю то, о чем вы просите, – проговорил Андре после долгого молчания, но глаза его по-прежнему оставались потухшими.
Оливия ушла.
Спускаясь по лестнице, она ругала себя последними словами. С чего ей вообще взбрело в голову вмешиваться? Лучше бы постаралась разобраться в собственной душе, в том, что происходит между ней и Домиником. Она отдалась ему, к тому же дважды! Значит ли это хоть что-нибудь для него? Она не знала...
Когда она покончила с делами, было еще светло. Уходя, Оливия закрыла за собой дверь, и тут ее окликнули.
Это был Доминик. Выйдя из конюшни, он увидел ее и широкими шагами двинулся навстречу. Скорее всего он проехал немало миль: одежда его насквозь пропиталась пылью, взлохмаченные ветром волосы в беспорядке падали на лоб. Когда она утром пришла в Рэвенвуд, его уже не было. Миссис Темплтон обмолвилась, что хозяин уехал на рассвете. Сейчас сердце Оливии невольно встрепенулось. Свесив язык, вслед за хозяином трусил Люцифер. Пес тоже заметил Оливию и помчался к ней.
Остановившись, Оливия с рассеянным видом погладила собаку по голове.
– Ну как, нашли? – нетерпеливо крикнула она, когда Доминик подошел поближе.
У губ Доминика залегли глубокие складки. Оливии достаточно было увидеть его устало поникшие плечи, чтобы догадаться, что поиски детей не принесли результата. Она совсем упала духом и даже не думала сопротивляться, когда Доминик, взяв ее за руку, потянул за собой в укромный уголок под навесом конюшни.
– Большинство фермеров все еще продолжают поиски, – угрюмо пробормотал он. – Но нигде ничего...
– Вы видели Шарлотту? – Торопясь на работу, Оливия утром забежала проведать подругу. Но Бриджит сказала, что дочь, проплакав большую часть ночи, еще спит. Не желая тревожить ее, Оливия поспешила в Рэвенвуд.
Доминик угрюмо кивнул.
– Как она?
– Как и следовало ожидать, – передернул он плечами.
– Кто мог решиться на такое? – Оливия подняла на Доминика затуманенные глаза. – А главное, зачем? Для чего красть из дома двоих ребятишек? – Вспомнив ужасное побоище в цыганском таборе, Оливия содрогнулась. – Вам не кажется, что все это было задумано с одной лишь целью: выжить отсюда цыган?
– Мне это тоже приходило в голову, – признался Доминик. – И конечно, это удалось. Цыгане, разозлившись, собрали вещи. Их и след простыл. Уехали той же ночью. – Опустив голову, он некоторое время молчал. – Ну хорошо, предположим, именно этого кто-то и добивался. Почему же он потом не вернул детей?
Оливию затрясло. Господи, подумала она, можно только гадать, как же страшно несчастным Колину и Люсинде! Где они сейчас? Вместе ли? Да и живы ли они... Нет, одернула себя Оливия. Не станет она думать об этом, иначе можно сойти с ума.
– А может, кто-то все еще надеется свалить это на меня... – Морщина на лбу Доминика стала глубже.
– Но ведь это не удалось, не так ли? – Оливия исподлобья глянула на него. – Или же...
– С утра по крайней мере все было в порядке, – ответил он. – Но кто вчера первым указал на меня? Как ты думаешь, кто это был?
– Откуда мне знать? Понятия не имею. Может быть, кто-нибудь затаил на вас обиду? Но кто это мог быть? – И вдруг, догадавшись, она замолчала и с ужасом взглянула на Доминика.
– В чем дело, Оливия? – Глаза его сузились.
Она до боли закусила губу, пытаясь сдержать дрожь.
– Я вдруг вспомнила слова Уильяма, – запинаясь, пробормотала она.
Как он тогда сказал: «Но запомните одно: ваш цыганский лорд не вечно будет здесь, в Рэвенвуде. Он исчезнет, и что тогда станет с вами?» До сих пор она считала, что Уильям имел в виду отъезд Доминика в Лондон. Но теперь...
– Что? – С губ Доминика сорвался короткий злой смешок. – Только не говори мне, что он не принадлежит к числу моих стойких поклонников! Нет, право, я этого не переживу!
– Перестаньте дурачиться! – недовольно сдвинула брови Оливия.
– О Боже, я серьезен, как похоронные дроги! Оливия, да ведь сегодня он был одним из тех, кто с ног сбился, разыскивая детей! С чего ты вообще вдруг подумала о нем?
