— Однажды отец пытался стать дипломатом, — сказал он, — и это ужасно плохо кончилось. — Он замолчал на минуту. Затем заставил себя продолжать: — Но, знаешь ли, это не значит, что я потерплю неудачу. Думаю, если приложу усилия, то смогу стать терпеливее и внимательнее к мелочам. — Его глаза молили о поддержке.
— Думаю, ты бы смог. — Мари-Лор посмотрела Жозефу в глаза. — Прежде всего, — добавила она, — ты же не твой отец.
Он засмеялся, скрывая удивление и смущение.
— Нет! Я не такой, не так ли? Я рад, — продолжал он, — что ты не считаешь это глупой идеей. Потому что я не хотел бы отказаться от титула и переехать с вами в Филадельфию, а затем обнаружить, что не гожусь для работы, которую взял на себя.
«Честно говоря, — подумала Мари-Лор, — он мог бы стать хорошим дипломатом. Это прекрасная возможность проявить свое обаяние, свой ум и стремление к свободе и равенству, с которыми он раньше не знал, что делать. Как и со своей вновь приобретенной серьезностью».
И тут она поняла всю важность сказанного.
— Переехать с нами в Филадельфию!
— Доктор Франклин сказал, что ты уже наполовину американка, так что перемена не будет тяжела для тебя. Что касается меня, он думает, что я проведу свои дни где-то между двух культур — старой и новой. Но он считает, что это хорошо, на переговорах я буду понимать позиции обеих сторон.
Доктор Франклин был очень мудрый человек.
— Но я все же не уверен. — Виконт указал на реку, на шумные толпы, шпили Нотр-Дам. — Как ты думаешь, Мари-Лор? Трудно отказаться от Парижа?
Она была слишком взволнована, чтобы ответить. Но Софи, наблюдавшая, как Жозеф размахивает руками, наградила его широкой сияющей беззубой и чуть лукавой улыбкой. Самой настоящей, от чистого сердца, улыбкой, требовавшей от родителей такой же ответной улыбки.
— Она — чудо, — прошептал Жозеф. Мари-Лор кивнула:
— Вот она и ответила тебе.
— Да, но каков твой ответ, Мари-Лор? Хочешь ли ты стать… мисс Раймон?
— Миссис Раймон, — поправила она, скорее из удовольствия произнести эти слова. — Я помогу тебе с произношением, — сказала она. — Да, да, конечно, я хочу стать миссис Раймон, но…
Неожиданно в ней пробудился и охватил кошмар, тот ужас и страх, которые она поклялась себе скрывать всю жизнь. Горькие слезы душили ее.
— Вот, — рыдала она, — возьми ребенка, пока я не успокоюсь. Это… это нелегко рассказывать тебе.
Жозеф осторожно взял Софи, поддерживая ее головку, как будто делал это всю свою жизнь.
Они шли по набережной Сены, и Мари-Лор с трудом, отрывками рассказывала о похотливых намерениях его брата. О мстительности невестки. Об их планах использовать ее для своих непристойных целей. Она видела, как дергается мускул на его щеке.
— Я убью его, — сказал он, глядя прямо перед собой. — Убью их обоих.
— Ты не сделаешь этого, — возразила Мари-Лор. — Разве пример Арсена ничему не научил нас?
Виконт мрачно кивнул:
— Ты права, но я рад, что решился отказаться от титула.
— Да и ничего страшного со мной не случилось, — закончила она. — Если не считать огромного чувства вины, страха, беспомощности и сознания того, что я не человек, что я лишена права на…
— … надеяться на счастье, — договорил он за нее.
Мари-Лор улыбнулась дрожащими губами и вытерла глаза. Казалось, со всего мира смыли грязь, шпили Нотр-Дам сияли.
Однажды Жозеф назвал Париж центром мира. Он говорил, что она будет обожать его. Она его действительно обожала, трудно от него отказаться. Но Мари-Лор с радостью променяет его на мир, в котором нет деления на знатных и простых. И весь Париж был не слишком высокой платой за надежду на счастье.
И, думая об этом, она думала о делах…
— То колье? — спросила она. — Оно действительно принадлежит мне?
— Конечно! Вот оно. — Жозеф похлопал по карману, застыл, и глаза его потемнели. — Подержи-ка Софи. — Он нахмурился, пожал плечами и проверил все карманы.
— Господи, неужели его у тебя украли?
Он подмигнул и вынул колье откуда-то из-за ее уха.
В каждом любовном романе есть какое-то волшебство. И сейчас она увидит, достаточно ли этого волшебства в их любви, выдержит ли их любовь то, что она собирается ему сказать.
— Я хочу продать его, — заявила Мари-Лор. — Как ты думаешь, на эти деньги я смогу завести небольшое дело в Филадельфии?
Он усмехнулся:
— Книжную лавку. Доктор Франклин интересовался, как ты собираешься найти деньги. Он предложил помочь, если тебе захочется оставить колье себе.
— Я предпочитаю заплатить собственные деньги.
Мари-Лор повернулась, чтобы обнять Жозефа. «Спешащие по набережной толпы людей, — подумала она, — просто будут вынуждены обходить наши слившиеся в объятии фигуры».
И зевнула, а за ней и Жозеф. Широкий, откровенный зевок освободил их от напряжения, страха и подозрений. Она рассмеялась.
Ни одному из них не удалось как следует поспать прошлой ночью. Однако как приятно — и какое новое необычное удовольствие — просто уставать вместе, ложиться вместе отдохнуть. Ну, может быть, не просто отдохнуть…
— Мне хочется, — сказал он, — чтобы я мог сказать «пойдем домой», но у нас еще нет дома.
Правда. Дом оставался в будущем, и его отделял от них океан.
— Но мы могли бы отдохнуть и принять ванну. Я хочу сказать — вместе.
Мари-Лор искоса взглянула на Жозефа из-под ресниц.
— Ванны в Меликур-Отеле, как ты знаешь, большие и… — Он засмеялся:
— О да, Меликур-Отель во всем своем блеске! Полагаю, на время годится и он.
И они медленно перешли мост через Сену и пошли по шумным парижским улицам, по очереди неся на руках ребенка и книгу.
Филадельфия 1789 год
Осенние холода еще не наступили, но темнело рано. «Слишком темно, — думала Мари-Лор, — чтобы отпустить детей поиграть около дома». Но ей не следовало приводить детей в книжную лавку, если она собиралась закончить работу.
Или, может быть, надо было взять с собой только Софи, которая сейчас, тихонько учила своих кукол читать. Обаятельный венецианец, немец с напомаженными волосами и русская, впервые появившаяся в лавке, в меховой шубе и сапогах, вежливо улыбались девочке, которая объясняла, что, поставив букву t перед h, мы получаем совсем другой звук, как, например, в словах «Thank you». Этим утром Софи начала писать письмо своим тетям Жанне и Ариане, в котором благодарила их за русскую куклу; она чрезвычайно гордилась тем, что освоила это удивительное сочетание букв.
Но куклы не могли удержать Софи, которой не хотелось пропустить захватывающую дуэль на шпагах, начавшуюся между ее братом Бенджамином и кузеном Альфонсом. «В любую минуту, — подумала Мари-Лор, — Софи схватит свою шпагу и вмешается в бой!» Дети начнут прыгать по комнате, и только дело времени, когда один из них опрокинет стопку книг, с такой тщательностью подобранных Мари-Лор для выставки: несколько книг для детей, в которых к юным читателям обращались как к разумным, обладающим воображением существам, а не объектам для нравоучений.
