Пикантные сплетни гуляли по Бриджтауну, но никто не решался довести их до сведения Лорейн. Она была слишком богата, окружена поклонниками, да вдобавок эта странная дружба с губернатором… Кто может сказать, на какую высоту вознесется завтра эта невесть откуда взявшаяся наследница?
Между тем Лорейн вела бурную светскую жизнь. Несколько раз она обедала в губернаторской резиденции, и досужие бриджтаунцы не преминули окрестить девушку новой «пассией» Роулингса.
– Что у вас за репутация, скажите на милость? – потребовала Лорейн при очередной встрече с Роулингсом. – Я имела неосторожность несколько раз появиться в вашей резиденции, и теперь все смотрят на меня как на падшую женщину!
– Боюсь, эту репутацию я заслужил, – со вздохом признался он. – Жаль только, что мои пороки бросают тень и на вас… – Он откинулся в кресле, не сводя с девушки томного взгляда. – Не окажете ли вы любезность, сыграв со мной в вист? А завтра мы поедем на прогулку и нарочно выберем такое время, когда весь Бриджтаун сможет нас увидеть!
За время игры партнеры не проронили ни слова, и лишь в конце Роулингс заметил:
– Вы воспринимаете карты всерьез, как я погляжу.
– Когда-то я подумывала о том, чтобы зарабатывать на жизнь шулерством, – призналась Лорейн.
От неожиданности губернатор онемел, а потом, откинув голову, расхохотался.
– Вы не устаете удивлять меня! – Он встал. – Итак, до завтра?
– Вы уделяете мне столько внимания, что моя репутация под угрозой, – пошутила девушка. – Боюсь, что скоро горожане будут отзываться обо мне не лучше, чем о вас!
Губернатор изменился в лице.
– Пусть только посмеют, и им придется иметь дело со мной! – пригрозил он. – Я вырву этим мерзавцам их поганые языки!
– Это что, английский обычай – вырывать язык сопернику? – поддразнила Лорейн.
– Иногда случается и такое, – в том же шутливом тоне откликнулся Роулингс. – А сейчас я вынужден откланяться. Не хочу давать новую пищу злым языкам.
На следующий день они отправились на прогулку. Проезжая по главной улице, губернатор и его спутница ловили на себе взгляды прохожих, осуждающие и одновременно восхищенные. В самом деле, парочка имела импозантный вид – Роулингс был по обыкновению в серебристо-черном костюме, а Лорейн – в амазонке, украшенной серебряным галуном, с такими же широкими манжетами и таким же хрустящим накрахмаленным жабо из брабантских кружев, как у губернатора.
– Эта амазонка такая тугая, что я вот-вот задохнусь, – пожаловалась она. – Иногда я завидую женщинам, которые могут носить свободные легкие платья! Скажите, а вам бы не хотелось поменяться местами с простым тружеником, облачиться в просторные холщовые штаны и соломенную шляпу?
– Пожалуй, – рассмеялся Роулингс. – Но вообще-то я предпочитаю оставаться на своем месте, чтобы командовать простыми тружениками.
Лорейн обернулась и встретилась взглядом с чуть прищуренными сапфировыми глазами губернатора.
– Я тоже предпочитаю командовать, – пробормотала она, вспомнив о Филиппе.
Им пришлось придержать лошадей, чтобы дать пройти группе рабов. Звеня цепями, несчастные брели на рынок. Это были индейцы. Лорейн сразу их узнала: в Провиденсе она не раз видела людей с такой внешностью. Мужчины-ополченцы сотнями брали их в плен и отсылали в Вест-Индию, где их продавали в рабство. Возможно, и встреченные ею индейцы из той же категории.
От губернатора не укрылось, как помрачнела Лорейн.
– Меня удивляет, как это вы, поборница свободы, не потребовали, чтобы этих людей тут же отпустили! – с улыбкой заметил он.
Девушка снова взглянула на колонну, уныло топавшую по пыльной дороге.
– Судя по остаткам одежды, это наррагансетты и вампаноаги, – негромко заметила она.
– Совершенно верно, – подтвердил Роулингс. – Смертный приговор им заменили пожизненным рабством. Кстати, так же в свое время поступили с англичанами, сражавшимися против Кромвеля. Что касается индейцев, то власти Коннектикута и Массачусетса получили право высылать их в Вест-Индию для работы на сахарных плантациях. Но повторяю, я поражен. Я был уверен, что вы выкупите всех этих индейцев, чтобы отпустить их на волю!
Лорейн вспомнила добрейшую миссис Боумен, муж и сыновья которой погибли в этой войне… А сколько еще ни в чем не повинных жителей нейтрального Род-Айленда пали жертвой индейцев, может быть, тех самых, которых она только что встретила! Лицо ее омрачилось.
– Освобождать этих людей у меня нет ни малейшего желания, – отчеканила она.
– Вы настоящая загадка, мисс Лорейн, – вздохнул губернатор. – Интересно, что сделало вас такой?
Девушка обернулась и в упор посмотрела на своего спутника.
– Обстоятельства.
– Ну, так можно сказать о любом из нас!
– Вероятно, к одним это применимо больше, чем к другим, – многозначительно произнесла Лорейн. – Ну что, выставка окончена? Или вы считаете, что еще не весь город нас видел?
– Вы полагаете, я сделал это нарочно?
– А разве нет?
– Пожалуй, вы правы, – вынужден был согласиться ее спутник.
Всадники повернули лошадей и направились в «Удачу». В середине пути Роулингс вдруг сказал:
– Как губернатор этого острова я обязан время от времени устраивать балы, но до сих пор пренебрегал этой обязанностью. Теперь же хочу попросить вас, Лорейн, – не окажете ли вы мне честь быть хозяйкой ближайшего бала?
– Вряд ли вы говорите серьезно. У меня нет ни светских манер, ни остроумия, ни…
– Вашим манерам позавидовала бы любая дама, – нетерпеливо отмел он ее возражения. – А если какому-нибудь мужчине и удастся превзойти вас эрудицией – хотя сомневаюсь, что среди бриджтаунцев таковой отыщется! – вы сразите его своей красотой. Стоит вам поднять на собеседника ваши прелестные лучистые глаза, и он мигом забудет, о чем говорил!
Впервые у Лорейн мелькнула мысль: «А ведь он ухаживает за мной…»
– Вы пожалеете о своем предложении, когда я допущу какой-нибудь промах! – предупредила она.
– Чепуха! Я научу вас, как себя вести, и осечки не будет.
В его словах был азарт игрока, но никак не любовника. «Вероятно, я ошиблась», – подумала Лорейн.
Она изучающе посмотрела на Роулингса. Загадочный человек! На роль хозяйки бала он мог бы выбрать любую девушку острова, а предпочел ее. Еще более богатый выбор у него был в Лондоне, однако он отмел всех.
«Почему он выбрал меня?» – терялась в догадках Лорейн. В этом было что-то таинственное, а столкновение с тайной всегда рождает желание ее разгадать.
Вернувшись на плантацию, девушка вспомнила о Филиппе и направилась к бараку.
– Ты мне надоел, – объявила она, когда лицо бывшего возлюбленного появилось между прутьями решетки. – Пожалуй, я отошлю тебя назад, к Лавинии. Но прежде ты должен вернуть мои бумаги.
