– А я бы не боялся разочаровать тебя. – Он прижался лицом к ее волосам, так что его голос звучал приглушенно. – Потому что твое доверие нужно было бы как воздух. Так что, если бы ты была смела со мной, то я расценивал бы это не как излишнюю смелость, а как мудрость.
– Правда? – прошептала Оливия.
– Да. Потому что мы оба знали бы, что ты не собираешься целовать кого-то еще.
У Оливии закружилась голова, она задыхалась.
– А откуда бы я это узнала?
– Ты бы знала, что я намерен на тебе жениться.
Она едва могла говорить.
– Да?
– Да, – ответил Марвик. – И еще до следующего урожая, – грубо проговорил он. Оторвавшись от Оливии, Марвик устремил помрачневший взгляд на воды пруда.
Оливия судорожно выдохнула. Это всего лишь фантазия. Но неужели он не понимает, как болезненны подобные игры? Неужели считает, что она переспала бы с любым мужчиной, который спас ее из тюрьмы? Известно ли ему, что означает возможность сказать: «Я тебя знаю»?
Она хотела место. Теперь оно у нее есть. Но Оливия стала понимать, что ее устроит не любое место.
Нахмурившись, она постаралась отшутиться.
– Конечно же, я бы отказалась выйти за тебя.
Он бросил на нее едва заметную улыбку.
– Ты совершила бы ошибку. Ты заслуживаешь любви. И семьи. И всех тех детей, о которых ты как-то сказала, что их никогда не будет.
Оливия отшатнулась.
– Не говори мне этого! – Почему он так мучает ее? Почему смеет заставлять ее мечтать о любви? – Уж кто-кто, а ты!
– Да, кто-кто, а я… – Тихо повторив слова Оливии, Марвик повернулся к ней. – Вот что. Позволь мне рассказать правду о себе, как ты меня однажды просила. Я хотел любить свою жену, Оливия. Я верил, что хочу этого. И когда мы поженились, я действительно считал, что она заслуживает любви.
О господи! Оливия вздохнула. Она не хотела этого знать. Правда. Но он смотрел ей прямо в глаза, и она была не в силах отвести взор, хоть и чувствовала, что кровь отхлынула от ее лица. Оливия не могла скрыть, как больно он ранит ее.
– Мне нравилось все это, – спокойно продолжил герцог. – Идеальная жена для джентльмена с моим положением. Хорошо воспитанная. Элегантная. Не из тех женщин, кого страсть и темперамент сбивают с пути, как это было с моей матерью. – Он помолчал. – Но ее сердце было отдано другому. Его имя – Роджер Феллоуз.
Оливия зажала рот рукой. Феллоуз был одним из любовников герцогини!
– Да, разумеется, ты найдешь это имя в письмах. Он был ее первой местью мне – первым человеком, которого она пустила в свою постель. Но они встречались раньше, когда она впервые вышла в свет. У него было недостаточно денег, чтобы обратить на себя внимание ее отца, однако они были созданы друг для друга. Мне это было известно. Это было известно всем. Несмотря на это, я хотел ее.
Оливии внезапно стало страшно.
– Зачем ты говоришь мне все это? – Именно теперь, впервые за все время их знакомства! Правда, несмотря на спокойный тон, голос герцога мрачнел, когда он говорил о своей роли в этой истории.
– Потому что ты должна знать. – Он не сводил с нее глаз, но его лицо оставалось бесстрастным. – Если бы ты спросила меня еще три дня назад, я бы сказал, что не могу никому доверять. Но теперь мне кажется, дело в том, что я не могу доверять себе. И ты должна знать, почему.
Оливию охватило какое-то ужасное ощущение – ей стало казаться, что она тонет. Это признание не было признаком того, что Аластер хочет раскрыть себя, стать к ней ближе. Напротив, это было предупреждением о том, чего он никогда не сделает.
– Я знал, что она меня не хочет, – вновь заговорил он. – Но я думал, что как-нибудь смогу завоевать ее. – Подобрав еще один камень, он стал вертеть его в руках. – Она была слишком хороша для Феллоуза. А я был наследником герцогства, в конце концов, президентом Всесоюзного общества в Кембридже. Многие предсказывали мне славу. Я уже успел устроить шум в палате общин. И вы когда-нибудь станете премьер-министром, – говорили мне все. – Он насмешливо надул щеки. – Я считал себя именно тем человеком, которого она заслуживала. А она была просто идеальна для меня – образованная, с хорошими манерами, имеющая большие связи. Как она могла дать мне отпор?
Появившаяся на его лице улыбка напоминала страшный шрам. Аластер на несколько мгновений замолчал – похоже, он пытался вернуться мыслями в прошлое.
– Ее отец сам пришел ко мне, – наконец снова заговорил герцог. – Он заметил мой интерес к Маргарет. Я понимал: стоит мне подтвердить его предположение, он предпримет меры для того, чтобы убрать со сцены Феллоуза. Но я сказал ему правду. Я хотел жениться на ней.
Оливия догадалась, куда пойдет его рассказ дальше. Она наконец-то начала понимать его жену.
Марвик шумно выдохнул.
– Могу себе только представить, какую картину ты нарисовала, читая эти письма. Ты думала, она душевнобольная? Нет, это не так. У нее была причина ненавидеть меня. Ее отец предложил Феллоузу щедрую взятку за то, чтобы тот уехал на Континент. Он сказал мне об этом в тот самый день, когда Феллоуз купил билеты за границу. Я мог бы остановить его, но я этого не сделал. В конце концов он позволил, чтобы ему заплатили за расставание с любимой. К чему мне иметь дело с таким человеком? И когда Маргарет постигло жестокое разочарование, я оказался рядом, чтобы помочь ей, и предложил противоядие для ее уязвленной гордости. Она понятия не имела, почему Феллоуз оставил ее, и я никогда ни слова не говорил об этом. Но через год после нашей свадьбы он вернулся из Италии. И изложил ей свою версию истины. Он сказал, что его выслали силой, а про взятку промолчал.
– Она прокляла тебя, – прошептала Оливия.
Аластер пожал плечами.
– Конечно. А ты поступила бы иначе?
Оливия отшатнулась.
– Никогда не заставляй меня вставать на ее место!
Марвик бросил на нее долгий, задумчивый взгляд, который, казалось, проник в самое ее сердце.
– Хорошо, – спокойно сказал он. – Не буду.
Оливия вздохнула. Он молчал столько времени, что вокруг них зазвенел целый хор птичьих голосов.
– Маргарет обвинила меня в том, что я был в сговоре с ее отцом, – наконец продолжил герцог. – Лишил ее единственного шанса на счастье, а я не был… – Он вздохнул. – …терпелив с ней. Феллоуз ее бросил. А ведь мы с нею были счастливы, разве нет? Это была любовь… не так ли? Мы были вежливы, соблюдали хорошие манеры. Между нами никогда не было споров.
Оливии это любовью не казалось. Это, скорее, напоминало учтивость. Но она промолчала.
– Я не мог понять, – вымолвил он, – как она могла предпочесть такого мужчину мне? И казалось, она в конце концов согласилась… Марвик замолчал, его губы скривились. – Я думал, мы помирились. Только выяснилось, что это не так.
