– Попытка самоубийства. Какой-то человек прыгнул под колеса поезда. Его тотчас убило. Не загораживайте дорогу.
Мистер Слейни-Смит все-таки решился.
– Я была на ложном пути, – причитала миссис Слейни-Смит, ломая загрубевшие от постоянной работы руки. – У него не было никакой женщины, дело оказалось совсем в другом. Какой стыд! Как я могла заподозрить… Но что еще я могла предположить? Вчера вечером я задремала; передо мной возникла покойная мама… и вдруг хлопнула входная дверь. Я сразу поняла, что это он. На него было страшно смотреть, просто невыносимо. Но он не был пьян. Он зажег лампу. Я собрала все свое мужество. "Мистер Слейни-Смит, – сказала я, – где вы пропадали целую неделю? И ни записки, ни единой строчки! Это нечестно по отношению ко мне и детям. Мы волновались, просто с ума сходили." Он так ничего и не ответил. Просто сидел на кровати и молчал. Я снова заговорила с ним. Наконец он повернулся ко мне – как будто только что заметил мое присутствие – и произнес: "Я ездил в Лондон. Мне нужно было разобраться, что к чему. Зато теперь я знаю, что делать. Это единственный выход, Флорри, единственно возможный выход для человека с последовательными взглядами. Ах, каким же я был идиотом – еще в юношеские годы, когда увлекался чудесными историями, свечами, библейскими сюжетами. И к чему это привело? Ты знаешь, что случилось с отцом. Так вот, я не собираюсь в третий раз выставлять себя на посмешище. Я цивилизованный человек, – продолжал он, словно в белой горячке, словно у него жгло внутри, – и я уйду, как цивилизованный человек".
В воздухе слабо запахло одеколоном – это мистер Фергюсон вытащил платок. Полуденное солнце, пробиваясь сквозь гардины, заливало гостиную – дешевые безделушки, ученые книги, японские статуэтки…
– Нет, мистер Фергюсон, он не бредил. Он все обдумал. Ах, если бы я могла все толком объяснить! Или хотя бы припомнить по порядку… Как я и думала, это началось более двух лет назад. У вас проводился спиритический сеанс, на который был приглашен человек по имени Густав – не правда ли?
– Да, разумеется.
– Ну вот, по словам мистера Слейни-Смита, этому Густаву явился с того света некто, похожий на покойного брата мистера Слейни-Смита, Чарльза, насквозь промокший и с распятием в руках. Вы знаете, Чарльз перешел в римско-католическую веру и в двадцатитрехлетнем возрасте утонул в Средиземном море. Перед его отъездом они чуть ли не до драки разругались.
– Да, я прекрасно помню, – сказал Фрэнк Слейни-Смит. – Когда Чарльз решил уехать в Рим, это явилось для Теда чем-то вроде красной тряпки для быка. Это случилось после смерти отца и после неприятностей со служанкой… Всем нам тогда пришлось туго.
– Мистер Слейни-Смит, – продолжала вдова, – решил, что медиум получил послание от Чарльза. Он никак не мог выбросить это из головы. По его словам, он пытался забыть, убеждал себя, что это всего лишь телепатия. Но до того случая он целый месяц не вспоминал о Чарльзе. Вы знаете, как он всегда старался найти всему научное объяснение. После сеанса он пытался разыскать мсье Густава, но не смог. Тогда он связался по объявлению в газете с другим медиумом и примкнул к его кружку – просто чтобы разобраться. Вот где он все время пропадал, и вот куда уходили деньги – целых два года.
– Ему следовало поделиться со мной, – с горечью заметил мистер Фергюсон. - И каковы же были результаты?
– Он проникся их взглядами, мистер Фергюсон. Полностью подпал под их влияние. И скрывал это даже от меня, хотя я с радостью разделила бы его убеждения, его веру. Я же была настолько слепа, что заподозрила совсем другое. Мне нет прощения.
– Но что все-таки случилось?
– Ах, мистер Фергюсон. В прошлую субботу он, как обычно, отправился в мюзик-холл "Виктория" и вдруг увидел на сцене того самого француза под другим именем – он показывал фокусы!
"Боже!" – подумала Корделия.
– После представления мистер Слейни-Смит подошел к нему…
Мистер Фергюсон перебил ее:
– Сегодня же напишу Кроссли…
– Что толку, – возразила миссис Слейни-Смит. – В том-то и дело, что это была его идея.
– Как? Значит, ваш муж поехал в Лондон…
– Чтобы увидеться с мистером Кроссли. Должно быть, он еще надеялся… Бог знает, на что.
"На то, что это недоразумение, – подумала Корделия. – А Стивен оказался далеко…"
– И он нашел его. Мистер Кроссли только что возвратился из-за границы. Он во всем признался. Он хотел подшутить, вывести спиритов на чистую воду… И это ему удалось.
Бедная женщина поникла головой, так что можно было разглядеть редкий пробор.
– Сейчас будем пить чай. Моя приятельница миссис Эпплтон позаботилась… Сама не понимаю, почему я так спокойна после всего, что случилось. Помнится, больше двух лет назад к нам в дом приходила какая-то женщина с незапоминающейся внешностью. Судя по тому, что она говорила и какие вопросы задавала, можно было подумать, что она знала Чарльза ребенком. Я и рассказала ей все, что знала, и непреднамеренно скрыла это от мистера Слейни-Смита, потому что он всегда гневался при упоминании о Чарльзе.
– Ну хорошо, – сказал Роберт, – пусть этот человек признался – разве это означало, что и другие…
– Именно это я ему и сказала, а он ответил: "Все они мошенники, и вся жизнь – сплошной обман. Мы впитываем в себя ложь с молоком матери", – прошу прощения, это его точные слова. "Вся жизнь – сказал он, – сплошное жульничество. Позор. Наглое надругательство." Я не могу вспомнить все, что он говорил, а некоторые слова просто не смею повторить. "Человечество – гнойник на теле Земли. Все эти микробы пожирают друг друга. Есть только одна возможность выразить протест, только один выход."
– Не сомневаюсь, вы сделали все, что было в ваших силах.
– Да, мистер Фергюсон. Но это было выше моих сил, за пределами моего ума. Могла ли я надеяться его переубедить? Если бы рядом были вы, может, все сложилось бы по-другому. Все, что я могла, это говорить о себе и о детях. Я взывала к его чувствам: мол, справедливо ли сего стороны покинуть нас всех, десять человек, практически без средств к существованию одних в этом жестоком мире? Что станется с Алексом, Бернардом, Сюзи и Джеймсом? Но он ответил: "Может быть, из них выйдут свободные люди – а мне так и не удалось. Есть только один способ выжить – за счет других. Иначе тебя раздавят. Таков закон джунглей, ничего иного не дано". Я возразила: "А твоя работа? Кто доведет ее до конца?" Он расхохотался мне в лицо: "Какой смысл сражаться против Бога, если Он не существует?" – миссис Слейни-Смит подняла глаза и окинула собравшихся напряженным взглядом, полным страдания. – Это был единственный раз, когда мне показалось, что он не в своем уме. Когда мне не удалось понять его…
