Из его горла вырывались слова, непонятные, неразборчивые звуки и, наконец, ругательства.
Эди наклонила голову, чтобы он не видел ее широкой улыбки. Это безумно возбуждало – видеть, как огромный, сильный мужчина задыхается от похоти. Но не тянется к ней, даже когда она провела губами по поросшей жесткими волосами коже бедер. Каждый стон, каждое проклятье посылали по ней импульс, заканчивавшийся между ногами.
И каждое ее прикосновение, поцелуй и даже легкие укусы воспламеняли в ней жар, пока ее сердце не забилось так же быстро, как у него, а дыхание стало застревать в горле.
Эди сжала его плоть и стала экспериментировать с бархатной твердостью.
– Я мечтал об этом, – хрипло сказал Гауэйн.
Эди подняла глаза. Она предполагала, что может поцеловать его так, как целовал ее он. И что ему понравится.
– Мечтал?
Она сжала его чуть сильнее и его бедра выгнулись.
– Проклятье! Как же хорошо! – ахнул он.
Гауэйн мечтал о ней. Эди чувствовала себя так, словно один его вид – чувственная атака на ее нервы. Она не находила себе места. Умирала от голода, а ее тело пульсировало в ритме, который она едва понимала.
– Хотя я не могу коснуться тебя, ты можешь коснуться себя, – прошептал он. Его голос завораживал.
Эди нахмурилась. Он пытался отплатить ей той же монетой. Прежде чем он успел снова открыть рот, она наклонила голову, обхватила губами его плоть и снова завладела положением.
С его губ сорвался крик. Она улыбнулась бы, но была слишком занята, проводя по нему языком. И все это время ее ладони гладили его бедра, ласкали ноги. Она обнаружила, что может заставить его рычать, и этот рык заставлял ее ощущать себя влажной, пустой и еще более мятущейся.
– Остановись! – выдохнул он, мгновение спустя. – Эди.
Она подняла голову. Ее губы немного распухли. Так что она мило надулась, наблюдая, как его глаза еще больше темнеют.
– Я больше не выдержу, – с трудом выдавил он. Каждая мышца его рук и груди была напряжена и словно окаменела.
Эди улыбнулась, снова подумав, как он красив, подползла к нему и прошептала:
– Мне нравится знать, что я могу заставить тебя умолять. Ты умоляешь?
– Да. Я должен коснуться тебя, – сказал он, не улыбаясь. – Все должно быть не так. Пожалуйста, Эди, пожалуйста!
Она хотела его прикосновений так сильно, что голова туманилась, и она уже забыла, чего требовала. Ее рука гладила его живот, но, может быть…
– Эди!
Чувство было такое, словно она выпила целую бутылку шампанского.
Эди опустила голову и лизнула его сосок.
– Ммм…
– Пожалуйста, Эди.
Гауэйн заклинал ее. Этот человек, которого она любила больше всего на свете.
И конечно, Эди всегда будет давать ему то, что он хочет.
– Как пожелаешь, – пробормотала она, легонько укусив его сосок. Только потому, что вспомнила, как он…
Гауэйн перевернул ее так быстро, что волосы взметнулись вокруг плеч, и опустился на нее в облаке этого золота.
– Ты чертовски прекрасна, Эди, – вздохнул он. Одна рука ласкала ее груди и спелые ягоды сосков, другая спустилась по ее животу и нырнула между ног. Эди открыла глаза и тихо охнула.
Когда он провел пальцем между ее ног, оба почувствовали, насколько она мокрая, набухшая и тесная.
Гауэйн застонал. Эди не сказала ни слова, потому что дрожь пробегала по ее телу при каждом касании его пальцев, пробегала настойчивыми волнами. Он шевельнул пальцами и волна накатила снова, пока она не затрепетала, как листок под ветром. Обхватила его коленями и тихо пролепетала что-то, прося большего. Больше ласк. Больше всего.
– Я хотел понять, что заставляет женщину испытать удовольствие, – прошептал Гауэйн жене в губы. – Там, в Хайлендс.
Но все существо Эди было сосредоточено на том, что он делает. Она чувствовала себя так, будто…
Эди спрятала лицо у него на плече. Она не владела собой, словно лицо может исказиться, или она… взвизгнет, или сделает что-то…
– Эди!
Рука Гауэйна замерла, и Эди невольно глянула на него.
– Хм?
– Я поехал в паб «Адский пунш».
Его лицо было так прекрасно, что она подняла голову и попыталась завладеть его губами.
Но Гауэйн был ужасно упрям:
– Я должен рассказать тебе это. Я поехал в паб, чтобы найти служанку, которая могла научить меня всему, что знала о теле женщины, о том, что делает женщин счастливыми в постели.
Эди поняла не сразу. Но наконец, до нее дошло. И хотя Эди была не из тех женщин, которые привыкли кричать, сейчас буквально завопила:
– ЧТО?!!!!!!
– Служанка увела меня наверх.
Эди мгновенно вскочила с постели.
– Ты этого не сделал!
– Сделал.
Гауэйн не проявлял особенного раскаяния и, скатившись с постели, встал перед ней. Эди, сжав кулаки, тяжело дышала.
– Ты пытался решить проблему, – сказал она, морщась от боли в сердце, хотя понимала, что Гауэйн по природе из тех, кто решает проблемы.
Он кивнул и обнял ее. Они стояли вместе, обнаженные. Его щека была прижата к его волосам.
– Я не смог сделать это. Я и не собирался спать с ней, но думал расспросить о том, что ей нравилось. Может, попросить ее… показать.
Невольная дрожь омерзения прошла по телу Эди, но она промолчала.
– Я не смог, – прошептал Гауэйн, еще крепче прижимая жену к себе. – Не проведя в ее комнате и минуту, понял, что мне плевать на то, что именно ее возбуждает. И я не хотел, чтобы она что-то показывала. Прежде, чем я успел опомниться, она распахнула свой лиф.
– И что сделал ты?
– Я отвел глаза.
Эди словно очутилась в теплой комнате после часового пребывания на ледяном дожде. Тело обдало жаром.
– Молодая леди сильно удивилась?
– Она решила, что меня влечет исключительно к мужчинам, – нехотя признался Гауэйн. – Прочитала целую лекцию о том, что ничего не может для меня сделать. Я предложил ей деньги, но она ответила, что слишком жалеет меня, чтобы их взять.
Эди обняла мужа за талию и честно попыталась сдержать смех, но не смогла.
– Я хочу сказать, что я болван, Эди. Но твой болван. Я по-прежнему не знаю, где ошибался. Но умоляю тебя дать мне еще один шанс. Ты…
Он приостановился, но тут же продолжал:
– Ты одна-единственная для меня, Эди, и всегда будешь единственной. Не хочу думать или слышать о наслаждении с другимит женщинами. Только с тобой. Если позволишь мне, я проведу остаток жизни, пытаясь сделать тебя счастливой.
Поразительно, как быстро слезы могут сменить смех!
– О, – прошептала Эди. – О, Гауэйн, я так тебя люблю!
Его большие руки скользнули по ее спине.
– Хотя я полный идиот?
Эди откинулась ровно настолько, чтобы взглянуть на него.
– Мы оба идиоты, – твердо заявила она. – Когда ты был сердит – справедливо сердит, потому что я обманула тебя, – я тут же сломалась. Мне нужно быть более храброй и стойкой. Следовало с самого начала быть честной с тобой, но у меня вошло в привычку все сглаживать. Это было глупо.
