– Могу себе представить, – улыбнулась Эди. – Я не вижу отца. Это он будет играть, верно?
– Что-то в этом роде, – кивнула Лила.
Эди счастливо вздохнула:
– Какой чудесный подарок! Куда подевался Гауэйн? Не хочу, чтобы он это пропустил.
Лила быстро огляделась.
– Уверена, он где-то здесь.
В этот момент в комнату вошел отец Эди, неся драгоценную виолончель. Он уселся на стул и кивнул Ведрену. Семья считала одним из самых счастливых дней тот, когда месье Ведрен согласился стать музыкантом в замке.
– Мы сыграем концерт Вивальди ре-минор в честь дня рождения мой дочери, – объявил лорд Гилкрист, улыбнувшись Эди, прежде чем поместить виолончель на возвышение.
– Должно быть, он сделал аранжировку, – сказала Эди Лиле. – Эта мелодия была написана для двух скрипок, виолончели и струнных.
– Думаю, партии струнных играет фортепьяно, – заметила Лила.
Прежде чем Эди успела указать, что даже если и так, все равно не хватает двух скрипок, Сюзанна подошла к пианино, встала рядом с графом и подняла скрипку.
По комнате пробежал шепот, когда появился герцог Кинросс. За последние годы Гауэйн стал еще более неотразимым. Еще более властным. Но это качество немного сдерживалось той любовью к жене и детям, которая заставляла мечтательно вздыхать любую женщину.
Но Эди не смотрела на его лицо, завороженная видом скрипки, небрежно заткнутой подмышку левой руки, словно он часто носил инструмент подобным образом.
Он присоединился к ансамблю, улыбнулся жене, поднял скрипку и заиграл. Эди застыла на своем стуле. Если бы крыша городского дома обрушилась, открыв небо, усеянное крылатыми свиньями, она была бы меньше удивлена, чем теперь – видом мужа, игравшего Вивальди.
Он не просто старательно повторял ноты. Гауэйн играл с тем же блеском, как делал все в своей жизни. Было очевидно, что он мог бы состязаться с лучшими музыкантами мира.
Гауэйн овладел труднейшим искусством ради нее, ради Эди.
– На это ушло три года труда, – прошептала Лила, нагнувшись ближе. – Бедный Ведрен едва с ума не сошел, услышав, что задумал Гауэйн.
Когда смолкли последние ноты, собравшиеся разразились аплодисментами. Лорд Гилкрист – отец Эди и Сюзанны, любимый муж Лилы и тесть и друг Гауэйна – повернулся к публике и поклонился.
– С величайшим сожалением объявляю, что герцог Кинросс играл на публике, по его уверениям, первый и последний раз.
Новые аплодисменты.
Вперед выступил Гауэйн.
– Последние три года были воистину счастливыми. Огромным удовольствием было изучать искусство игры на скрипке у неоценимого месье Ведрена, с помощью моего тестя лорда Гилкриста.
Снова аплодисменты.
Гауэйн поклонился. И поскольку Гауэйн – это Гауэйн, – никакого взмаха скрипкой или смычком.
– Неужели вы никогда больше не будете играть? – раздался голос из глубины комнаты.
Он улыбнулся. Взгляд снова обратился в сторону Эди.
– О, я буду играть. Но ограничусь приватными дуэтами.
Герцогиня Кинросс не шевельнулась. По ее щекам текли слезы. Муж отдал скрипку младшей сестре и обнял жену.
– Пожалуйста, примите наши извинения, – улыбнулся он присутствующим. – Моя герцогиня неважно себя чувствует.
Он вывел Эди из комнаты.
Сюзанна пожала плечами. Поскольку брат отдал скрипку ей, она поднесла смычок к его страдивари – и сыграла несколько нот. Какой прекрасный звук!
– Не считаете немного странным, что герцог ушел со своего вечера? – спросил Джейми, появляясь рядом. Прядь волос упала на глаза самым романтическим образом.
– Таков уж мой брат, – пояснила Сюзанна. – Он с ума сходит по моей невестке и ничто больше его особенно не заботит. Кроме моих племянника и племянницы, конечно. Хотите послушать, как я играю?
Она жаждала испробовать попавшую ей в руки страдивари.
Джейми откинул волосы со лба.
– Мы могли бы сыграть что-нибудь вместе, если одолжите мне вашу скрипку. Я не так хорош, как вы, но играю вполне прилично. Знаете «Времена года» Вивальди? Я учу партию первой скрипки.
Сюзанна просияла.
– Это то, над чем работаю и я. Знаю партии и первой, и второй скрипки.
Они стояли глядя друг на друга, эти молодые люди, не подозревавшие, что принесет им будущее. Но когда мелодия Сюзанны сплелась с мелодией Джейми, а потом его мелодия взлетела высоко, что-то в глубине их душ прошептало правду. Когда-нибудь своевольная девчонка с ярко-рыжими волосами пойдет по церковному проходу к алтарю, где будет ждать молодой человек, прядь волос которого постоянно падает на лоб…
– Это все тот дуэт, – скажут они друг другу много лет спустя. Даже в одиннадцать и тринадцать лет они сумели услышать отдаленное эхо музыки, которую создадут в грядущие годы.
Наверху, в герцогской спальне, Эди не выдержала и заплакала.
– Ты даришь мне так много счастья, – сказала она, наконец. – Ты подарил мне все, о чем я мечтала.
Гауэйн поцелуями снял ее слезы.
– Ты – это все, о чем мечтал я, – прошептал он.
Их дуэт в ту ночь был молчаливым, но потом дети привыкли к звукам виолончельно-скрипичного дуэта. Все четверо детей имели прекрасный слух. Один из них стал лучшим скрипачом Европы. И только единственная девочка клялась, что ненавидит музыку.
В то время ей было четырнадцать, что говорит само за себя.
Строфа из монолога Ромео.
У. Шекспир. Сон в летнюю ночь.
Маленькая смерть (фр.). Так в светском обществе называли оргазм.
Естественно (фр.).
Сумка, которую носили шотландцы, поскольку карманов у них не было.
Напиток из молока или сливок, с добавлением вина, сахара и корицы.
Гардеробы – нечто вроде туалетов в замках. Дыра в полу, через которую отходы сливались либо по стене на землю, либо в ров. Гардеробами их звали потому, что там было принято вешать зимнюю одежду – запах мочи отпугивал моль.
Виола да гамба (итал. viola da gamba – ножная виола) – старинный струнный смычковый музыкальный инструмент семейства виол, близкий по размеру и диапазону современной виолончели. На виоле да гамба играли сидя, держа инструмент между ног или положив боком на бедро, – отсюда название.
Джон Донн. «Тройной глупец».
Джон Донн. «Солнце встает».
