мне хотелось удостовериться, что ты в порядке и что живешь где-то там, далеко, а не только в моих мечтах. Боюсь, я совершил тяжкую ошибку, потому что люблю тебя еще больше, если это вообще возможно.
— Я тоже тебя люблю, Жюстен.
Элизабет сдерживалась, чтобы не заплакать. Чувства оказались сильней: она бросилась ему на шею, обняла. Подняла к нему свое прекрасное лицо, моля о поцелуе. Он страстно ответил на объятия. Их губы соприкоснулись, стремясь к единению.
В тот же миг закричала женщина — от страха и удивления, а карусель стала тормозить с противным металлическим скрипом.
— О нет! Антонэн! — вскричала Элизабет, которая оглянулась и увидела сына на полоске утоптанной земли между каруселью и лужайкой. Мальчик был недвижим, лоб — в крови.
Дакота-билдинг, час спустя
Тщетно пыталась Мейбл дозвониться до Чарльза Фостера, в чьей компетенции была уверена. Осмотреть Антонэна пришел его старший брат Джон, в свое время семейный врач Вулвортов.
— У мальчика несколько легких царапин, — объявил он. — Порез над правой бровью не глубокий, но ранки такого типа сильно кровоточат, и все пугаются. Большое везение, что гипс не поврежден. Наверное, ребенок упал на другую сторону. Дамы, повода для опасений нет!
Он говорил уверенно, обращаясь к Мейбл и Элизабет, взиравших на него с тревогой. Потом обжег суровым взглядом Жюстена.
— А вам, сэр, не следовало нести ребенка домой. Это могло кончиться фатально, если б у него был поврежден череп или позвоночник.
Жюстен не понимал по-английски, но что его в чем-то обвиняют, ему было ясно. Элизабет поспешила перевести слова врача, несколько их смягчив.
— Мне очень жаль, — поспешил сказать молодой француз. — Я не знал, что поступаю неправильно.
Все они собрались в детской, вокруг кровати мальчика, — Мейбл, Норма, Элизабет, доктор и Жюстен. И все были напряжены и раздосадованы.
Все планы пошли крахом, и обстановка в комнате была давящей, неприятной. Каждый думал о своем.
«Молодой человек впервые в доме, а я встречаю его в пеньюаре и с растрепанными волосами! — сокрушалась хозяйка дома. — Ну почему наш малыш спрыгнул с карусели? Почему?»
Норма переживала, что теперь не успеет приготовить к обеду все, что задумала. Доктор Фостер размышлял, как бы сделать так, чтобы Вулворты его больше не беспокоили. В глубине души он обижался, что его вызывают только в экстренных случаях, и то если брат Чарльз недоступен.
Что до Элизабет, она злилась на себя: отвлеклась, не уследила. Но больше всего за непростительное легкомыслие, по причине которого сын мог серьезно пострадать.
«Непозволительное поведение с моей стороны! Антонэн увидел, как мы с Жюстеном обнимаемся, я в этом уверена. Он обиделся, а может, и испугался!» Если б только можно было повернуть время вспять, она бы не взяла сына с собой на прогулку! Сердце у Элизабет буквально разрывалось между материнскими опасениями и возрождающейся страстью к Жюстену, которая пьянила, нарушала мирное течение ее жизни.
Жюстен стоял возле окна. Он ловил ее взгляд, ожидал хотя бы ободряющей улыбки, но молодая женщина внезапно стала отстраненной и как будто не замечала его присутствия. Он тоже сожалел о том моменте забытья, настигшем обоих, и о тех коротких объятиях.
«Элизабет никогда бы не простила мне моего приезда в Нью-Йорк, если бы мальчик сильно поранился, спрыгнув с карусели, — думал он. — Как ему вообще такое пришло в голову?»
Свидетели происшествия сходились в одном: Антонэн на полном ходу встал, выскочил из декоративной золоченой кареты и… полетел на землю. Центробежная сила отбросила его на пару метров от карусели.
Инцидент посеял небольшую панику. Женщины обвиняли техника, следящего за аттракционом из своей будки, перепуганные дети рыдали. Жюстен вспомнил искаженное лицо Элизабет, ее бледность, слезы в испуганных голубых глазах. Он тоже очень испугался, когда увидел, что мальчик не шевелится, а лоб и колени у него в крови.
Норма проводила к выходу доктора Фостера. Мейбл присела на край кровати и погладила Антонэна, притворявшегося спящим, по черным волосам.
— Наш малыш меня беспокоит, Лисбет! — Она вздохнула. — Почему он так часто причиняет себе вред? Ему ведь всего пять лет! Если так пойдет дальше, в школе с ним может случиться что-то куда более серьезное.
— Он бесстрашен, ма, и уверен, что справится с любой опасностью. Я посижу с ним сама.
— Хорошо. А я пока оденусь должным образом. Могу я попросить гостя подождать нас в гостиной? Я так радовалась, что сегодня он у нас обедает, и что же? Я предпочла бы перенести застолье.
Элизабет кивнула, соглашаясь. Мейбл неуверенно улыбнулась Жюстену и вышла.
— Я не понимаю по-английски, — сказал молодой человек, — но совершенно ясно, что мне лучше уйти.
— Да, ты прав. Ма расстроена, как и я. Очень жаль, ведь я так радовалась! Перенесем обед, хорошо? Завтра в полдень? — предложила она. — Когда ты уезжаешь во Францию?
— Что, если у меня не было намерения уезжать, раз уж я тут, в Новом Свете? — сказал он с вызовом, обиженный ее вопросом. — Не волнуйся, я понимаю, что здесь я лишний. Я это понял, еще когда побеспокоил тебя в день помолвки.
— Ты собирался остаться жить в Америке? — спросила она, раздражаясь в свой черед. — А как же Ирэн, твоя будущая жена? В последнем письме дедушка Туан рассказал, что вы прекрасно поладили.
— Элизабет, я совершенно равнодушен к Ирэн. Да, она девушка приятная, миловидная, но чувств у меня к ней нет.
— Когда-нибудь появятся, — проговорила она, задыхаясь от ревности. — Это произойдет со временем. Чем дольше ты будешь спать с ней рядом, тем чаще будешь ее целовать. А когда родится ребенок, ты полюбишь обоих, мать и дитя.
— Так далеко мы пока не зашли, — сказал Жюстен.
— Жюстен, умоляю, оставь меня наедине с Антонэном! Побудь в гостиной, ты наверняка видел, где она, когда мы шли через холл! Я скоро приду.
Он молча подчинился. Элизабет успела заметить, что на пиджаке у него кровь Антонэна, которого Жюстен нес на спине. Она всхлипнула — от пережитого страха и от досады, — быстро склонилась к сыну.
— Милый, я знаю, ты не спишь, — шепнула она Антонэну на ушко. — После падения ты ни разу со мной не заговорил. Я хочу знать, что случилось. Я догадываюсь, но могу и ошибаться.
Она легонько чмокнула его в щеку, потом в нос. Антонэн заморгал, словно бы просыпаясь.
— Мне стало страшно, — жалобно, едва слышно проговорил он. — Ты куда-то пошла с этим господином, и я спрыгнул с карусели за тобой!
— Сокровище мое, я бы никогда не оставила тебя одного! Я всего лишь отошла на пару шагов.
