Но я не забыла об этом. Хотя вся моя жизнь в Бате была непрерывным потоком выездов, танцев, раутов и хождения по магазинам, каждую ночь, прежде чем заснуть, я затихала и обдумывала прошедший день. Несмотря на то что доктор Филлипс похитил часть моей веры в себя как наследницу Вайдекра и как привилегированное дитя, Бат мне помог в другом: он вселил в меня уверенность хорошенькой девушки, которая может — а если нужно, то и довольно резко, — постоять за себя. Одновременно с любовью самого интересного молодого человека Бата в этом сезоне я получила силу, которой никогда не получила бы дома. И благодарить за это я должна была Джеймса Фортескью.
Я не обманывала Джеймса, когда говорила ему, что все мои танцы расписаны. Но и он был прав в своей уверенности во мне — я оставила для него один танец перед ужином, так, чтобы именно он сопровождал меня из переполненного бального зала в гостиную и мог сидеть рядом со мной вместе с полудюжиной молодых людей, которых я называла своими друзьями.
Мама играла в карты и подошла ко мне, когда я ужинала, сразу положив руку мне на плечо, чтобы я не вставала.
— Оставайся, дорогая, — мягко сказала она. — Я не хочу, что бы ты уходила сегодня рано, но мне что-то нездоровится. Та гадкая простуда, которую я подхватила вчера у модистки, замучила меня. Из-за нее я не могу наслаждаться игрой в карты и так плохо играю, что проиграю все состояние Джона, если не уйду сейчас.
— А как ты доберешься домой? — спросила я.
— Я найму портшез, — ответила мама спокойно. — И пошлю одного из людей миссис Гибсон найти портшез для тебя и доставить тебя домой.
— Прошу прощения, леди Лейси, — вмешался Джеймс, вставая из-за стола. — Не беспокойтесь, пожалуйста. Я берусь доставить мисс Лейси домой в целости и сохранности. И если вы позволите, я пойду и найму портшез для вас, чтобы вам не затруднять себя.
Мама улыбнулась.
— Благодарю вас, мистер Фортескью, вы так добры. Я буду ждать Джулию домой к одиннадцати, после того как окончится бал. — Джеймс подал ей руку и провел сквозь толпу к ярко освещенному холлу.
— Счастливица! — тихонько проговорила Мэри Гиллеспи. — Я бы согласилась, чтобы моя мама упала с лестницы и сломала себе обе ноги, если бы знала, что меня проводит домой Джеймс Фортескью.
— Мэри! — воскликнула я и покатилась со смеху. — Я уверена, что ты преувеличиваешь. Не думаю, чтобы ты отважилась на большее, чем запереть ее в кладовой.
Мы обе еще смеялись, когда вернулся Джеймс и подозрительно оглядел нас обеих.
— Да, это правда, — наугад сказал он. — Мое сердце совершенно покорила мама Джулии. Она очень привлекательная женщина. Наверное, в молодости она была совершенно обворожительна, да, Джулия? Она проводила сезон в Лондоне?
— Думаю, да, — ответила я. — Но мне кажется, что она была очень застенчива и вряд ли получила от него удовольствие.
Джеймс понимающе кивнул.
— Точно как я, — после паузы добавила я, стараясь сохранять невозмутимость.
— В точности как вы, — так же серьезно подтвердил Джеймс. — Я как раз вчера говорил Марианне, что вы были бы очень милы, если бы ей удалось убедить вас быть немного посмелее.
— Вы… — начала было я, но тут заиграл квартет и все потянулись в бальный зал.
— Это последний танец, который мы сегодня танцуем вместе? — осведомился Джеймс.
Я торжествующе помахала своей программкой перед его носом.
— Да, последний, и для вас нет никакой необходимости дожидаться конца вечера. Я попрошу одного из своих кавалеров проводить меня, — думаю, мне не откажут.
— Негодница! — с чувством сказал он. — Пойдемте танцевать, и я постараюсь покрепче наступить вам на ногу, чтобы вывести из строя на остальное время.
Я рассмеялась, и мы пошли танцевать. Потом я танцевала с Джорджем Гиллеспи, и с сэром Клайвом, и с майором Петерсоном, и со всеми другими моими знакомыми, и последний танец оркестр заиграл ровно в одиннадцать часов. Затем музыканты стали укладывать свои инструменты, но сэр Питер Лаверок стал просить их сыграть еще один танец, чтобы он мог потанцевать со мной.
— Извините, — обратился к нему Джеймс, но его тон звучал настойчиво, — я обещал леди Лейси, что доставлю мисс Лейси домой в одиннадцать часов, и нам уже пора идти.
Сэр Питер бросил испытующий взгляд на лицо Джеймса, затем на мое смеющееся лицо.
— Полно, Джеймс, — сказал он. — Совсем не дело, чтобы вы с мисс Лейси возвращались одни по Гей-стрит. Это не безопасно. Давайте-ка мы вместе проводим мисс Лейси домой, а потом вернемся обратно.
— Неплохо, но я не просил вас об этом.
— А я настаиваю, — упорно стоял на своем сэр Питер, — Что вы скажете на это, мисс Лейси?
Джеймс Фортескью подал мне руку с видом полнейшего равнодушия, но при этом со значением сжал мне пальцы.
— Мне не хотелось бы беспокоить вас, сэр Питер, — вежливо ответила я. — Позвольте попрощаться с вами. Надеюсь, мы увидимся завтра. — Затем, когда мы с Джеймсом уже выходили из зала, я вполголоса сказала ему: — Если бы я не была леди, то сейчас с удовольствием стукнула бы вас.
Он громко рассмеялся и повел меня к выходу.
— Вы предпочитаете взять портшез? — спросил он. — Или не боитесь мороза и мы могли бы прогуляться?
Воздух был ледяной и обещал скорый снегопад. Я чувствовала, что этому здешнему воздуху не хватает чего-то, в чем очень нуждалась я сама. Я запрокинула голову и глянула в чернильно-синее небо, усеянное яркими звездами. Я так скучала по моему родному дому со слабым ароматом каштанов в воздухе и легким намеком на запах прелой травы. Но сегодня я была очень далеко от Вайдекра!
— Давайте пойдем пешком, — согласилась я. Мы вышли под звезды, и я накинула на голову малиновый капюшон моей новой мантильи.
Одна моя рука покоилась в теплом уюте меховой муфты, другую прижал к себе Джеймс. Это была бриллиантовая ночь, яркая, как только могут быть ночи зимой. Огромные, как луговые цветы, звезды были разбросаны по всему небосводу, и луна казалась укрывшейся за какой-то дымкой, что всегда предвещало морозы. Наши башмаки звонко стучали по каменной мостовой, мы пошли вверх по улице Ассамблей ровным, спорым шагом и скоро оставили позади толпу, валящую из дверей особняка, где был бал. Носильщики портшезов наперебой приглашали седоков, и факельщик, совсем маленький мальчишка, подбежал к нам и обратился к Джеймсу:
— Посветить вам, сэр?
— Сегодня достаточно ясная ночь, — мягко ответил Джеймс и полез в карман за мелочью.
Я смотрела на ноги мальчишки. На нем были башмаки, но подметки совсем оторвались, и он привязал их веревочками. Его голые лодыжки были синие от холода и покрыты блошиными укусами. Грязные лохмотья, которые когда-то были бархатными брюками, заканчивались чуть ниже колен. На нем был рваный жакет с оторванными манжетами, сквозь рукава проглядывали худые плечи и руки. Мальчишка принадлежал к тем, которые живут за счет своей маленькой удачи, понемногу подворовывая и попрошайничая. Я видела бедность в Экре, но бедность в деревне ничто по сравнению с горькой нуждой в самых элегантных городах. Я не понимала, как можно провести всю жизнь в довольстве и красоте и не замечать этой нужды рядом с собой. Но городские власти тщательно прятали ее от глаз своих богатых гостей, чтобы не шокировать их. И мы — те, у которых были деньги, много свободного времени и христианское милосердие, — мы не любили видеть чужое горе.
