– Спасибо, Дженнингз, – поблагодарила она. Однако дворецкий не ушел, он решил быть поблизости на случай, если Кили что-нибудь понадобится.
Стол был застелен скатертью из тонкого полотна. На нем стояли глубокая тарелка с гороховым супом, блюдо с жареным цыпленком и вазочка со сладким пюре из айвы.
– Стол накрыт на одного человека, – заметила Кили, взглянув на дворецкого.
– Да, миледи. Вы ужинаете сегодня в одиночестве.
– Но граф может вернуться в любой момент, – сказала Кили со слабой улыбкой. – Мы должны всегда быть готовы к этому.
– Конечно, миледи. Простите меня.
Дженнингз поспешно вышел, чтобы принести еще один прибор, хотя знал, что граф может провести в тюрьме не один месяц.
Кили бросила взгляд на букет, который дворецкий поставил на стол, старясь приободрить свою госпожу. Это были яркие цветы нигеллы, «любви в тумане». Комок подкатил к горлу Кили, и она зарыдала, дав волю чувствам, которые сдерживала весь день.
– Не плачьте, миледи, – промолвил Дженнингз, внося в кабинет прибор для графа. – Королева зависит от его светлости. Я уверен, что он скоро вернется к нам.
– Сейчас зима, – промолвила Кили, беря из рук дворецкого носовой платок, который он с готовностью протянул ей. – Откуда эти цветы?
– По заказу графа их изготовила из шелка лучшая швея Лондона, – с улыбкой ответил дворецкий. – Они действительно выглядят как настоящие.
– Да, – согласилась Кили, тронутая вниманием мужа.
После ужина Кили отпустила Дженнингза и подошла к окну кабинета. Посмотрев на полную луну, она снова подумала о графе, и его образ предстал перед ее мысленным взором.
Заточенный в мрачную тюрьму, Ричард, должно быть, очень страдает сейчас. Достаточно ли теплая у него камера? Кили боялась, что ее муж может заболеть. Хорошо ли его кормят? Освещено ли помещение, в котором он сидит? А вдруг его тюремщики столь жестоки, что бросили Ричарда в темницу, отобрав свечи?
Полная луна, на которую в этот час смотрела Кили, терзаемая беспокойством за мужа, освещала и расположенный в нескольких милях от усадьбы Деверо, вниз по течению Темзы, Тауэр с его серыми зловещими стенами и башенками.
У окна на втором ярусе башни Бошан стоял Ричард и смотрел на луну. Его красивое лицо с правильными чертами выражало тревогу. Он думал о том, что к этому времени жена, должно быть, уже благополучно добралась до усадьбы Деверо. Кили будет там в полной безопасности вне зависимости от того, как долго он сам просидит в тюрьме.
Услышав шум за своей спиной, Ричард бросил взгляд через плечо в сторону винтовой лестницы, ведущей на третий ярус башни. По ней спускались трое – два стражника и констебль.
– Ваша постель готова, милорд, – сказал один из стражников. – Мы застелили белье и положили меховое одеяло.
– В камине горит огонь, – добавил второй. – Дров, которые я оставил, должно хватить до утра, а завтра я принесу еще вязанку.
– Спасибо, ребята, – поблагодарил их Ричард, вручая каждому по монете.
Когда они ушли, Ричард перевел взгляд на констебля Тауэра.
– Вы тоже, Кингстон, можете неплохо заработать, – заявил граф с улыбкой.
– Я с нетерпением жду, когда мне представится такая возможность, – сказал Кингстон, протирая руки.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел королевский капеллан. В руках он держал серебряный поднос, на котором стояли тарелки с жареным цыпленком, хлебом, сыром и кувшин шотландского виски.
Поставив поднос на стол, священник сказал:
– Ваша мать святая, Бэзилдон. Она прислала сюда своего лучшего повара, чтобы тот готовил нам, пока вы будете сидеть в заточении.
Взяв с блюда куриную ножку, Ричард взглянул на своих сотрапезников и спросил:
– Вы готовы?
Те кивнули, сгорая от нетерпения.
Наполнив кружки, Ричард достал колоду карт и игральные кости.
– Итак, господа, начнем.
«Вы встретитесь под голубой луной, а навсегда соединитесь, когда влюбленные будут прыгать через костер».
Это пророчество нашептала Кили великая богиня-мать. Кили снова увидит мужа, когда на небе взойдет голубая луна, а навсегда Ричард вернется к ней в праздник Белтейн, когда молодые влюбленные парочки будут прыгать через костер. По расчетам Кили, полная голубая луна появится в этом году в последний день марта, а белтейнские костры разожгут, как всегда, в ночь на первое мая.
«Значит, наша встреча состоится в последний день марта, – с надеждой думала Кили. – А первого мая Ричард навсегда вернется ко мне».
Три месяца тянулись мучительно медленно.
Наступил лютый январь. Деревья стояли в зимнем убранстве, сосульки искрились в лучах зимнего солнца. Взволнованные стайки скворцов, слетевшись на ветви каркаса,[9] жаловались на скудость ягод на дереве. Каждый день Кили отправлялась на прогулку по саду усадьбы Деверо. В застывшем, будто замороженном мире она ощущала признаки жизни: почки на ее любимых дубах постепенно наливались соком. По вечерам Кили плела белтейнские корзинки из дубовых щепок. А тем временем за окном январская луна сначала прибывала, а потом пошла на убыль.
Наконец январь с его наводящими грусть закатами закончился, и начался февраль. День увеличился, а снежный покров постепенно стал таять. Прошло Сретение, и семена, скрытые в земле, стали набухать, готовясь к новой жизни.
Март, месяц возрождения, месяц надежды, принес с собой ясное небо и полную голубую луну. На третьей мартовской неделе прилетели дрозды. Они что-то клевали, расхаживая по коричневой прошлогодней траве, появившейся из-под снега. А скворцы уже вовсю распевали серенады, ухаживая за самками. Отважный крокус первым появился на проталине и раскрыл свои лепестки навстречу теплому солнышку.
Наступил последний день марта, с которым у Кили было связано так много надежд. Приступы тошноты по утрам у нее уже прошли, и она встала очень рано, когда первые лучи солнца только слегка окрасили восточный край неба. Кили трепетала от волнения, душа ее пела, устремляясь навстречу любимому.
Кили не сомневалась, что богиня сказала правду и сегодня она увидит мужа. Обувшись и закутавшись в подбитый мехом плащ, она взяла мешочек со священными камнями и золотым серпом и выскользнула из комнаты.
Дом к тому времени, когда Кили вошла в сад, начал уже понемногу просыпаться. Кили с радостью заметила появление долгожданных предвестников весны, которые окружали ее здесь, на природе, со всех сторон. Но одновременно она почувствовала на себе взгляд двух пар неотступно следящих за ней глаз. Это были исполненные самых благих намерений шпионы – Одо и Хью.
Кили улыбнулась. Одо, Хью или Генри охраняли ее, неотступно следуя за ней каждый раз, когда она покидала дом. В этот ранний час Генри, вероятно, спал рядом со своей очередной возлюбленной. Поэтому за ней сейчас приглядывали кузены.
