— … и вовсе не оборванная девка, — произнес какой-то одетый по последней моде светловолосый мужчина в панталонах горчичного цвета и зеленом фраке — я понимаю, почему Стоунли так хотел ее заполучить.
Джоселин подняла голову еще выше.
— Э, я видел эту женщину в садах Воксхолла, — заметил другой. — Мне и в голову не приходило, что об этой очаровательной штучке и судачит весь Лондон.
Ее губы задрожали. Это не должно было ее оскорблять, но ей стало больно.
— Это возмутительно, — женщина в бархатном платье отступила, чтобы избежать ее прикосновения.
Джоселин не останавливаясь пробиралась вперед. Терраса была уже недалеко. Рейн стоял у самой стеклянной двери. Ее сердце забилось сильнее, когда она увидела его, такого высокого и спокойного.
Но тут она увидела женщину. Та была восхитительна в элегантных локонах серебристо-русых волос. Она смеялась над какими-то словами Рейна, флиртуя изо всех сил. Джоселин почти остановилась. Она знала, что это могло случиться. Знала и все же не была готова к волне охватившего ее гнева, к обрушившейся на нее тяжести.
И тут она увидела глаза Рейна. Его взгляд был обращен не на женщину, а устремлен куда-то поверх ее русой головы. Он кивал своей собеседнице, но его внимание было сосредоточено на чем-то другом. И посредине одной из ее ласковых тирад он вдруг извинился и отошел прочь.
Джоселин чуть не упала от облегчения. Сердитый шепот вокруг стал ей безразличен, легкая улыбка появилась у нее на губах.
Невольно выпрямившись, она вышла на террасу, лишь на мгновение остановившись, чтобы поискать глазами Рейна. Он направлялся в противоположную сторону к высокому светловолосому мужчине. Лицо его было мрачнее тучи. Когда блондин обернулся, Джоселин узнала Стивена Барлетта, лорда Хэркурта — и ее сердце заколотилось в груди,
— Добрый вечер, Стивен.
— Стоунли. — Хэркурт холодно улыбнулся. — Так ты наконец перестал прятаться. Ты оказался смелее, чем я предполагал.
— Потому что, ты полагаешь, я сидел дома, боясь нового покушения?
— Потому что ты лишился толпы своих поклонниц — почти всех, за немногим исключением — или ты этого не заметил?
— Заметил. Это не было для меня неожиданностью.
— Я слышал, ты женился на той девушке. И где же она?
— Дома. Я не желаю подвергать ее этим испытаниям.
— Почему же? Ты подверг ее почти всему на свете.
Челюсти Рейна сомкнулись, руки сжались в кулаки.
— Я приехал, потому что узнал, что ты будешь здесь.
Хэркурт холодно посмотрел на него.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Я хочу знать, не ты ли был тем негодяем, который в меня стрелял.
Стивен отпил шампанского.
— Временами мне этого хотелось, не стану отрицать.
— И ты проник в мой дом, нажал на курок и позволил возложить вину за это на Джоселин.
— Даже ты не можешь быть так глуп, чтобы считать, что это сделал я…
— Почему же? Никто, похоже, не знает, где ты в тот момент находился. Если, конечно, ты не сочтешь нужным меня просветить на этот счет.
— Тебя это не касается.
— И меня не касается, что напившись накануне вечером, ты угрожал меня убить?
— Насколько я помню, я сказал так: «Кто-нибудь должен был бы застрелить его за то, что он сделал».
— И этот кто-нибудь — ты.
— Едва ли.
Рейн посмотрел ему в глаза. В манере Барлетта не было ничего уклончивого. Его взгляд был холодным и безжалостным, почти насмешливым, но, похоже, он говорил правду.
— Но если бы я узнал, что Розали затевает что-то подобное, я бы не стал вмешиваться.
Хэркурт усмехнулся.
— Я выставил себя дураком в этой истории. Честно говоря, ты меня даже выручил. Нет, я в тот вечер говорил не о том, как ты поступил со мной. Речь шла о том, как ты выставляешь своей любовницей невинную девушку. Она явно была не того сорта. Всему есть предел, мой друг.
Рейн выслушал его, понимая, что заслужил эту резкую отповедь.
— Так ты говоришь, что не имеешь никакого отношения к покушению?
— Если бы я хотел тебя убить, я бы просто послал тебе вызов.
— И где же тогда ты был?
— Как я уже сообщил тебе, это тебя не касается.
Рейн протянул руку и схватил Хэркурта за манишку, расплескивая по ней вино.
— Рейн! — Джоселин бросилась к нему из темноты. Испуганные тонкие пальцы ухватили его за руку — Прошу тебя, Рейн, не делай этого. Не здесь.
Черт, она права. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы заставить себя выпустить рубашку Хэркурта. Стивен разгладил складки. В его льдисто-голубых глазах сверкал гнев и еще какое-то чувство.
— Леди Стоунли, — приветствовал он Джоселин, склоняясь над ее рукой. — Рад снова видеть вас. Примите мои наилучшие пожелания.
Судя по его тону, правильнее было бы сказать «соболезнования».
— Благодарю.
Джоселин перевела взгляд на Рейна, умоляя его сдержаться.
— Стивен? — в дверях появилась невысокая светловолосая женщина. — Я надеялась, что ты окажешься здесь. Извините, я не думала, что вы заняты.
Женщина покраснела, пригладила свое белое платье из органди и повернулась, чтобы уйти, но Хэркурт мягко остановил ее. Она выглядела хрупкой и деликатной. Совсем не в духе Хэркурта.
— Все в порядке, дорогая, — сказал он, его лицо неожиданно разгладилось. Рейн никогда не видел, чтобы он смотрел на женщину с таким обожанием. Стивен взял девушку под руку, мгновение колебался, переводя взгляд с нее на Джо, и представил их друг другу.
— Леди Стоунли, это моя невеста, леди Энн. Она совсем недавно приехала из деревни, — он повернулся к Рейну. — Я думаю, что ты знаком с ее отцом, его сиятельством герцогом Бэрлингтоном.
Улыбаясь, женщины сразу завязали беседу. Очаровательная леди Энн была приветлива и скромна, и Джоселин приняла ее дружеское расположение с теплой благодарностью.
Рейн взглянул на Стивена.
— Благодарю, — сказал Стоунли, понимая, что Барлетт только что сделал для них этим прилюдным знакомством. — Я думаю, что понимаю, где ты провел тот день, и хочу принести свои извинения.
Стивен коротко кивнул.
— Принято.
— Почему ты это сделал?
Его признание и знакомство с дочерью герцога почти наверняка обеспечат им с Джоселин возвращение в свет, и Хэркурт это понимал.
— Ты оказал мне услугу, избавив от Розали, теперь мы квиты. К тому же мне нравится наше соперничество. Если бы тебя здесь не было, с кем бы я мог сразиться?
Рейн кивнул. Он протянул руку, и Хэркурт пожал ее. Потом Рейн повел Джоселин к дверям. Когда они проходили через моловшую языками толпу, виконт заметил, что обстановка изменилась.
— Она совсем не такая, как о ней говорили, — произнесла пожилая седовласая дама.
— Она наверняка невиновна, — сказала другая. — Ее отец получил дворянство за свои заслуги перед английской литературой. Стоунли должно быть стыдно за свое поведение.
