– Это моя жена! – прорычал тот. Элспет опасливо попятилась от двери.
– Святой Иисус, – повторил Хоб, с ухмылкой подавая ей факел.
– Спасибо, брат.
Как только дверь закрылась, Дункан вступил в круг света. Элспет закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Зрелище и впрямь было ужасающим. Худой, с изможденным, заросшим лицом и потускневшими глазами, Дункан казался собственной тенью.
Его запястья и лодыжки были закованы в железные кольца, соединенные бряцающими при каждом движении цепями. Но, несмотря на свой ужасный вид, он возвышался над ней, гордо расправив плечи и сдвинув черные брови.
– Дункан… – простонала она. Дункан не шелохнулся.
– Что ты здесь делаешь? Элспет подалась к нему:
– Я знала, что ты в тюрьме… чувствовала! И приехала. Со мной братья. Как нам тебе помочь? Скажи, Дункан!
– Поможешь, если уйдешь отсюда. – Дункан отвернулся. – Помощь мне не нужна. Уходи. Немедленно.
Элспет стояла у склизкой стены, держа факел над головой и глядя на широкую, с выпуклыми мышцами спину. Дункан напрягся – и в этот миг она ощутила не только силу его, но и страдание.
Жгучие слезы затуманили глаза Элспет. Как ей хотелось прижаться к нему, окунуться в родные объятия, в его тепло… А он сам воздвиг между ними стену – невидимую, но и непробиваемую. И то, что он отгородился, ранило ее в самое сердце. Она боялась, что Дункан возненавидел ее – за то, что предсказала его смерть.
За то, что привела к ней.
– Ах, Дункан… – шепнула Элспет. – Я знаю… ты сердишься на меня. Ведь это я во всем виновата. Прости, прошу тебя! – Она проглотила стон. – Я на все готова, лишь бы ты простил. Завтра я подам в Тайный совет прошение о помиловании.
Дункан дернул плечом:
– Не нужно. Совет тебя не примет. – До Элспет донесся хриплый вздох. – Уходи, Элспет. Уходи и больше не возвращайся.
– Прости меня, – повторила она. – Мне нечего прощать.
– Обними меня, – шепнула она.
– Не могу. Руки скованы.
Глотая слезы, она уткнулась лицом ему в спину, обхватила свободной рукой за талию и замерла. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем звякнули железные цепи.
Дункан медленно повернулся, опустил руки ей на талию, стиснул сквозь толстый плащ и слишком просторный камзол. Отведя в сторону дрожащую руку с факелом, Элспет прильнула к нему всем телом.
– Прости меня, – всхлипнула она. – Прости. Это видение…
– Не смей! – оборвал ее Дункан. – Ты тут ни при чем. Мы столкнулись с твоим братом, Робертом…
– О чем ты?
– Забудь. И уходи. Не стоит общаться с человеком, обвиненным в государственной измене. – Отросшая за несколько недель борода коснулась ее золотистой макушки.
– Я подам прошение в Тайный совет. Эласдар поможет. Только скажи, как это лучше сделать. Пожалуйста, Дункан!
Он вздохнул:
– Слушай меня. Если члены Тайного совета узнают о том, что Фрейзеры в Эдинбурге, всем вам грозит суд за нарушение мирного договора.
– А что Морей и Мейтленд? Где мне их найти?
– Оба далеко. Но тот стражник, который тебя впустил, мой двоюродный брат Хоб Керр, передал им мои письма. Больше сейчас ничего нельзя сделать. – Он легко подтолкнул ее к двери. – Иди же!
– Не прогоняй меня!
– Элспет… – Глубокий, чуть хрипловатый голос Дункана проникал ей в душу. – Ты как ангел, спустившийся с небес в преисподнюю. – Он снова оттолкнул ее от себя нежным, но неумолимым жестом. – Уходи.
– Еще одну минутку… – Элспет потянула за завязки плаща, сунула руку внутрь и вытащила расплющенную мясную лепешку, завернутый в кусок бумаги сыр и небольшую кожаную фляжку. Придерживая факел, она выложила все это на пол. – Эласдар сказал, что тебе не помешает еда… и вот это. – Она снова сунула руку под плащ и протянула мужу тяжелый холщовый мешочек с монетами. – Это было у тебя в шкафу, – объяснила Элспет.
Дункан кивнул, криво усмехаясь:
– Спасибо. Теперь я устрою тут себе роскошную жизнь.
– И это пригодится… – Элспет потрясла сначала одной ногой, потом другой – и ботинки остались на полу. – Тоже твои. Возьми и плащ… тут так холодно. – Расставшись с плащом, Элспет снова подняла глаза на мужа. – Мы остановились у тебя.
– Я понял. Там все твое, Элспет.
– Завтра я принесу чистую одежду и еду.
Его взгляд горел пронзительным синим огнем.
– Нет. Больше сюда не приходи. Это опасно.
Элспет тяжело вздохнула:
– Дункан… Помнишь, в тот день, на ручье… когда мне явилось видение, будь оно проклято… я сказала, что твоя смерть станет моей смертью. Теперь я понимаю смысл этих слов. Без тебя мне не жить. Ты – душа моя, Дункан. – Тихие слова долго таяли под сводами подземелья.
– Ты выдержишь, – отозвался Дункан. – Я же знаю, ты сильная. Помнишь того мальчугана из видения, которое явилось нам обоим? То был наш сын. А ты не?..
Эта мысль до сих пор не приходила Элспет в голову… Теперь же стала понятна и странная усталость, и приступы тошноты, и внезапно обуревающий зверский голод.
– Да, наверное, – шепнула в ответ Элспет и протянула руку. Дункан протянул свою, закованную в кандалы, с силой сжал.
– Вот видишь, – обласкал ее голос мужа. – Тем более. Уезжай. Тебе нужно беречь себя и нашего сына.
– Из Эдинбурга я никуда не уеду. Клянусь, Дункан, мы вытащим тебя отсюда. Вытащим, чего бы нам это ни стоило.
Он покачал головой:
– Ваше прошение в Тайный совет все только усложнит. Но выход есть, Элспет. Должен быть. Наберись терпения… Не теряй надежды, моя любовь.
– Я буду молиться за тебя. За нас.
– Я тоже, родная, – отозвался Дункан. – Я тоже. А теперь уходи. – Он выпустил ее пальцы, с железным лязгом уронил руку.
– Но я не могу! Не могу вот так уйти и бросить тебя здесь!
– Прошу тебя, Элспет. Уйди… ты разрываешь мне сердце.
Выбравшись из каменного мешка в коридор, Элспет передала факел Хобу и, когда тот повернул ключ в замке, прислонилась лбом к сырому шершавому дереву. Она тяжело дышала, чувствуя себя в плену безрадостного и пустого черного пространства, где не было места чувствам. Наверное, это и хорошо… Ощутить сейчас хоть что-то – значит, впустить в себя невыносимую боль.
Громадная теплая ладонь Хоба легла ей на плечо. Элспет повернулась и зашагала по тому же длинному мрачному коридору, который привел ее к Дункану. Без ботинок, в одних шерстяных чулках, не защищавших ступни от пронизывающего холода каменных плит, без теплого плаща, она содрогалась всем телом – но не замечала этого.
Хоб приблизился к тому охраннику, который впустил ее в тюрьму. Теперь же он уставился на Элспет во все глаза, но в ответ на приглушенный шепот Хоба коротко хохотнул и махнул рукой.
