Все обойдется.
Над вершинами сосен и можжевеловых деревьев вставала луна, но ее бледный свет едва проникал сквозь полог переплетающихся ветвей. У Эми совсем затекли руки, сжимающие револьвер, но она все так же напряженно вглядывалась в темноту, ни на минуту не расслабляясь. Каждая мышца была натянута как струна.
Апачи его убили, кричал ее воспаленный разум. Разве мыслимо от них спастись? Они настигли его, выбили из седла, искромсали томагавками, сняли скальп. Его мертвое тело сковал вечный холод, незрячие глаза устремлены к небу.
Поддавшись этим мыслям, Эми задрожала от страха и душевных мук. Капитан погиб. В этом повинна только она одна. Теперь помощи ждать неоткуда, а между тем апачи уже карабкаются по склону. Вот-вот они сомкнутся в кольцо, надругаются над ней, снимут скальп… перережут горло…
Поблизости тихонько треснула сухая ветка. Эми в испуге вскочила. Во мраке ничего не было видно.
Револьвер в ее руках предательски дрожал. Застывшие, онемевшие руки уже не могли держать его ровно, да и не понимала она, в какую сторону нужно целиться. Сердце колотилось как бешеное, дышать становилось все труднее.
Обезумев от ужаса, она вся обратилась в слух. Вот опять совсем рядом треснул сучок, задетый ногой преследователя. Эми резко повернулась в ту сторону, откуда донесся шорох. Палец сам собой лег на спусковой крючок. Откуда-то из непроглядной мглы должен был вот-вот появиться враг.
Чья-то рука, стремительно выброшенная из темноты, накрыла ей рот, а другая стальным захватом прижала ее руки к бокам, а спину — к чьей-то широкой мускулистой груди. Ее правая рука не выпускала револьвер, но теперь от него не было никакого проку.
Глубокий уверенный голос тихо сказал ей в самое ухо:
— Эми, это я, Луис. Не хотел тебя пугать, но ведь ты могла закричать.
При этих словах ее дрожащее тело безвольно обмякло. Не убирая рук, Луис продолжал:
— Когда я тебя отпущу, ничего не говори. Ни звука.
Закрыв глаза от облегчения, она кивнула, насколько позволяла крепкая ладонь, накрывающая ей рот.
Луис убрал руки и взял у нее «кольт». Тогда она обернулась и молча бросилась ему на шею. Свободной рукой он обнял ее, чтобы приободрить.
Когда Эми немного успокоилась, Луис еще раз знаком приказал ей хранить молчание. Она повиновалась, но не разжала рук. Прищурившись, Луис зорко вглядывался в темноту. Некоторое время он прислушивался, а потом прошептал:
— Прямо перед тобой, ровно в восьми футах, стоит толстое дерево. Ступай туда, только как можно тише. Стань спиной к стволу, а затем вернись на два фута назад.
Он осторожно разжал ее пальцы, сцепленные у него за спиной.
Выставив вперед руки, Эми, словно слепая, с величайшей осторожностью двинулась вперед. Когда ее пальцы коснулись шершавой коры, она повернулась и сделала два небольших шажка по направлению к Луису.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он приблизился к ней и жестом заставил ее сесть. После этого он зашел сзади, медленно опустился на землю между нею и стволом дерева, расставил согнутые колени и привлек ее к себе.
Касаясь губами ее уха, он едва слышно произнес:
— Я здесь. Тебе ничто не грозит. Если сможешь, отдохни вот так, сидя. — Она кивнула, и Луис добавил: — Прислонись ко мне и попробуй вздремнуть.
Эми не заставила себя упрашивать. Ее синяя полотняная рубашка была плохой защитой от горного холода и ветра. От груди Луиса исходило живительное тепло. Подтянув к себе колени, Эми откинула голову ему на плечо.
У нее вырвался благодарный вздох. Она осознала, что ее согревает не только жар его широкой груди, но и тепло сочувствия и понимания. Неужели он оттаял? Может быть, пережитая опасность — они двое против апачей и стихии гор — растопила лед его души, усмирила гнев.
Эми подняла руку и положила ладонь ему на щеку, молча прося наклонить голову. Он понял; когда его черные волосы коснулись ее лица, она прошептала:
— Все вышло, как ты задумал. Твой ум, твоя находчивость… это просто чудо какое-то!
Она убрала руку от его щеки, и Луис выпрямился, ничего не сказав. Не прошло и получаса, как Эми уже крепко спала, прислонясь спиной к его груди, а он оставался настороже, вдыхая мучительно-тонкий запах ее волос и от души желая, чтобы этот аромат не был настолько сладостным. Укоряя себя за то удовольствие, которое он испытал, когда она похвалила его ум и находчивость.
Его рука сжимала «кольт», взгляд обшаривал ночную чащу, а разум предупреждал о близкой опасности. Но не о той, что таилась где-то во мгле, а о той, что уютно пристроилась у него на груди. В похвалах этой женщины он не нуждается, твердил он себе.
Его губы тронула язвительная усмешка. Интересно, похвалит ли она его за ум и находчивость завтра утром, когда узнает, что у них уже нет лошади?
До самой Орильи теперь придется идти пешком.
—Повтори, что ты сказал?
— Пегий бегает на воле.
Голос Эми зазвенел: — Ты хочешь погибнуть?
— Напротив, — невозмутимо ответил Луис, — я хочу выжить. Поэтому и поступаю так, а не иначе.
Было раннее утро. Они стояли под укрытием старого можжевелового дерева у подножия горы. При первых проблесках рассвета Луис осторожно тронул Эми за плечо — в считанные минуты они собрали поклажу.
— Пора, — негромко приказал он тогда и направился вниз сквозь густые заросли.
— Пора так пора, — отозвалась Эми, следуя за ним. — А где ты привязал своего пегого?
— Я его не привязывал.
Эми резко остановилась:
— Так что, ты его стреножил?
— Нет. — Луис даже не обернулся.
Эми помрачнела. Бегом догнав Луиса, она схватила его за голое предплечье и заставила остановиться:
— Куда ты дел коня?
Луис небрежно повторил, что коня пришлось отпустить на волю. Эми недоверчиво переспросила:
— Значит, ты не хочешь погибнуть и поэтому отпустил коня? Извини, но я, наверное, чего-то не понимаю. Мне кажется, что это безумие!
Поправив на плече мешок с поклажей, Луис терпеливо объяснил, что у него не было выбора. Его настигали апачи, уйти от преследования оказалось невозможно. Индейцы стреляли. Укрывшись за поворотом, он натянул вожжи и привязал их к луке седла, потом дал коню шенкеля, а сам спрыгнул на землю и бросился в густой подлесок. Пегий исправно несся вперед, увлекая за собой преследователей. Когда же апачи поняли свою оплошность, было уже слишком поздно.
— Так что прошу прощения за причиненные неудобства, — заключил Луис, — но другого выхода не было. — Он развел руками.
— Теперь понимаю, — кивнула Эми. — Вот только… как же мы доберемся до дому?
— Может быть, прогуляемся пешком? — насмешливо предложил Луис.
