Выйдя из экипажа, Максим на секунду задержался, чтобы проветрить голову. Дружинники, которые сидели вокруг костра, грелись и оживленно болтали, замолчали и уставились на них, когда он повернулся к Илис и поднял ее на руки. Он спиной чувствовал их тяжелые взгляды. Николас ни от кого не скрывал, что имеет виды на девушку, поэтому очень скоро капитану сообщат о посягательствах на его права.
Илис обвила руками шею Максима, но когда он посмотрел на нее, смутилась и отвела глаза. Он не мог осуждать ее, потому что вел себя не лучше этого напыщенного осла Реланда.
Пробравшись через сугробы, Максим остановился на небольшой полянке, окруженной соснами и елями. Землю покрывал тонкий слой снега. Здесь царили покой и умиротворение, разлапистые ветки гнулись под сверкавшими на солнце белыми шапками, под ногами приятно скрипел снег. Эта картина наполняла душу радостью, заставляя все лучшее, что есть в человеке, взметаться ввысь, подобно птицам, порхавшим над деревьями.
Неожиданно Максим рассмеялся, движимый желанием снять возникшую между ними напряженность, и закружился, крепко прижав к себе Илис. Когда он остановился, она прикоснулась лбом к его виску и с мольбой произнесла:
— О, пожалуйста, у меня все плывет перед глазами.
— То же самое будет с вами от моих поцелуев, прекрасная дама, — пробормотал Максим, наклоняясь к ней и едва не касаясь ее губами.
Поддавшись порыву, Илис запустила руку в его густые волосы.
— Максим, вы так уверены в своей власти надо мной?
— Единственное, в чем я уверен, так это в вашей власти надо мной, — тихо проговорил он.
Илис почувствовала, что сейчас сболтнет что-то лишнее, что признания и уверения в любви уже готовы сорваться с ее языка, и, осадив себя, приоткрыла лишь маленькую толику истины:
— Полагаю, мне следует проявить исключительную осторожность, когда я буду думать, стоит ли мне согласиться на совместную жизнь с вами. Ведь меня постоянно будет мучить страх, что вы соблазнитесь другой женщиной. — Она засмеялась. — И тогда передо мной замаячит угроза, что вы не устоите перед искушением и прикажете Фичу и Спенсу отвезти меня в какой-нибудь портовый город в другой стране, чтобы отделаться от меня. Если такое произойдет, я отомщу вам. Вы утонете и будете четвертованы.
— Какую чушь вы несете! — Максим подбросил Илис, и девушка вскрикнула. Вновь приняв ее в объятия, он вплотную приблизил к ней свое лицо. — А может, я в самом деле должен остерегаться вас?
— Точно так же, как я — вас, — отпарировала девушка. Почувствовав, что опять сдает свои оборонительные позиции, она уперлась ему в грудь и как можно дальше отодвинулась. И только после этого посмотрела ему в глаза. — Ведите себя прилично, молодой человек, и тогда вам ничто не будет угрожать. А теперь мне надо ненадолго удалиться от вас и всего человечества.
Максим улыбнулся и кивнул в сторону деревьев.
— Мадам, вам не кажется, что этот укромный уголок вполне подходит для того, чтобы мы удовлетворили нашу потребность?
— Вы дерзкий нахал, — с осуждением произнесла Илис.
Максим потерся головой о ее руку, которая действовала совершенно независимо от Илис, перебирая мягкие завитки волос на его затылке.
— Мне нечего предложить вам, прекрасная дама, кроме самого себя, — проговорил он, касаясь губами ее лба. — Пусть я и с изъяном, но весь ваш.
Илис захлестнула волна нежности, когда взгляд Максима подтвердил его искренность. Они долго смотрели друг на друга, и казалось, что мир вокруг них замер. Но волшебное очарование было разрушено внезапным криком, донесшимся со стороны лагеря:
— Максим! Илис! Где фы?
Максим бережно опустил девушку на землю и прижал к себе. Плащ и многочисленные юбки Илис задрались, и она почувствовала, как его колено протиснулось между ее ног, а его руки — руки собственника — скользнули к ее груди. Она поняла, что ей совершенно не хочется отстраняться от него, и Максиму стоило большого труда побороть горевшее в нем желание и заставить себя опустить руки на талию девушки. С видимой неохотой отодвинув ее от себя, он наклонился и принялся оправлять ей юбки. Сзади доносился хруст веток — к ним пробирался Николас.
Словно куклу, неспособную двигаться самостоятельно, Максим развернул Илис лицом к густым зарослям и легонько подтолкнул.
— Идите и справьте нужду, мадам. Нас обнаружили.
Проводив ее взглядом и удостоверившись, что она скрылась за деревьями, Максим заставил себя успокоиться и повернулся к приближавшемуся Николасу.
— Фот ты где! — воскликнул капитан, запыхавшийся оттого, что вынужден был пробираться через глубокие сугробы.
Было совершенно очевидно, что он очень спешил, — значит, ему уже доложили, каким именно образом девушка покинула экипаж. Остановившись, Николас огляделся по сторонам, но не нашел ту, которую искал, и на его лице появилось озадаченное выражение.
— А где Илис? Я думал, фы фместе.
Максим указал на цепочку следов, ведущую к зарослям.
— Она скоро вернется.
Несколько секунд Николас разглядывал маленькие следы, потом повернулся и посмотрел на две полосы утоптанного снега, в одной из которых признал ту, что протоптал сам.
В ответ на его пристальный взгляд Максим лишь пожал плечами. У него не было ни малейшего желания оправдываться, однако он понимал, что капитан попробует выяснить у Илис, как она сюда добралась.
— Не мог же я позволить девушке самой продираться через эти сугробы. Она боялась испортить платье, и я предложил ей свою помощь.
Дерзкий поступок приятеля вызвал у Николаса какую-то странную тревогу.
— Я не хуже тебя мог бы справиться с этой задачей, — поплотнее запахивая меховой воротник плаща, заметил он.
— Ты был занят собой, — напомнил ему Максим. — А дама не могла ждать.
Едва ли эти слова успокоили капитана.
— Тебе нет необходимости ждать ее. Я сам провожу ее к экипажу.
— Как хочешь, — ответил Максим и взмахнул рукой, желая тем самым показать, что подчиняется капитану.
Николас, нахмурившись, смотрел ему вслед. Неопределенность в отношениях с Илис заставляла его сомневаться, правильно ли он поступил, пригласив Максима сопровождать их. Он был достаточно умен, чтобы здраво оценивать очарование, исходившее от его светлости, его притягательность для женщин. Просто дело в том, что он чувствовал себя в полной безопасности, пока эти двое ссорились и предъявляли взаимные претензии. Но он ни разу не удосужился задуматься о том, насколько они искренни в своих эмоциях, так как у обоих была масса причин ненавидеть друг друга. Ему даже в голову не приходило, что их сердца смягчатся.
Илис была чрезвычайно разочарована, когда, вернувшись, обнаружила, что Максим ушел, а ее ждет ганзейский капитан. Ее охватило чувство вины, что происходило каждый раз, когда она оказывалась в обществе Николаса. Даже несмотря на свое нежелание открыто признаться в любви к Максиму, она поняла, что обязана каким-то образом указать капитану на тщетность его ухаживаний. Она пыталась подобрать слова, которые помогли бы как можно более безболезненно разорвать возникшие между ними отношения. Уважая его дружбу, она старалась облечь свой отказ в более мягкую форму, но ничего не приходило в голову. Не найдя ничего лучше, она произнесла набившую оскомину банальность — о погоде:
