Коти Рэнд. Джонти озабоченно нахмурилась. То, что у сына будет ее фамилия, скажет миру о том, что ее сын — незаконнорожденный. Коти это может осложнить жизнь. Ей самой было нелегко. Будет ли он, в свое время, винить ее, ненавидеть за клеймо, которое она на него поставила.
Джонти пришла в ужас от этой мысли. Имела ли она право скрывать ребенка от отца? Корд дал бы ему свое имя, объявил бы всем, что это Коти Мак Байн, сын и наследник Корда Мак Байна.
— Но тогда мой малыш никогда не узнает обо мне, — по щеке Джонти скатилась слеза, и она покрепче обняла спящего Коти. — Он никогда не узнает материнской любви, ласки. Он вырастет черствым и бездушным, точно скопирует своего отца.
Она не сможет бросить его. У нее разорвется сердце на части, если она его потеряет. Она обязана дать ему материнскую любовь и защиту. Кроме того, дядя Джим всегда сможет усыновить его. Ее сын будет Коти Ла Тор. Эта мысль успокоила ее, и когда Немия вернулась в дом, мать и ребенок мирно спали.
Джонти стояла на крыльце коттеджа, размышляя о том, куда ушло солнце. Незаметно подкрался сентябрь, принеся с собой ясные холодные ночи и небольшие морозы. Целый день осенний туман окутывал долину, но теперь, с заходом солнца, прилетел ветерок и согнал туман, и воздух стал прозрачным.
Она улыбнулась Лайтфуту, который вышел к ней на крыльцо.
— Завтра мне надо пойти на охоту, — сказал он. — Наши запасы мяса испортились. Немия сказала, что мухи отложили в нем яйца. Я возьму с собой Волка, поэтому, когда я уйду, будь поосторожней. Закройте ставни на окнах и заприте двери, а когда будете делать что-то по хозяйству, берите с собой пистолеты.
— Не волнуйся, Джонни. Я буду очень осторожна, — Джонти вздрогнула, вспомнив о толстом Понче.
— Я уйду затемно, — сказал Лайтфут, сходя с крыльца. — Сегодня буду спать в сарае, чтобы не разбудить утром Коти.
Джонти сидела на крыльце, пока темнота не спустилась на долину. Стало холодно. Она оставила беспокойные мысли о Корде, которые всегда посещали ее в минуты отдыха, и вернулась к домашним делам.
Когда Джонти зашла в дом, Немия зажигала лампу.
— Коти спит? — спросила Джонти, бросив быстрый взгляд на колыбель, из которой так быстро вырастал ее сын.
— О да. Он заснул сразу же, как только ты его покормила, — ответила Немия. — Коти — славный малыш, — она отвела взгляд в сторону и, смущаясь, сказала: — Я сейчас пойду в сарай. Не забудь закрыть за мной дверь.
Джонти спрятала улыбку в уголках губ: Немия не очень-то тонко намекнула, что она не придет сегодня домой.
«Любовь этой пары в самом цвету», — подумала она, провожая индианку до двери и запирая засов. Затем Джонти пошла к себе в спальню и опустилась на колени перед своим спящим ребенком. Она с любовью смотрела на маленькое личико, с каждым днем все больше походившее на лицо отца. Джонти нежно погладила белые волосы, которые уже начинали виться, чувствуя угрызения совести за то, что отец не знал о существовании ребенка.
Но она решительно выбросила это из головы и встала на ноги. У Корда Мак Байна никогда не было таких чувств по отношению к ней, так почему ее должна мучить совесть? У него была Тина, а у Джонти — Коти. Все было поровну.
Джонти вернулась на кухню и, стараясь не шуметь, налила теплой воды, которую Немия оставила на плите, в таз. Помывшись, она забралась в постель и заснула, не успев даже прикоснуться к подушке.
На следующее утро Джонти проснулась от того, что Немия постучала в дверь. Солнце уже давно взошло, и Джонти не удержалась и поддразнила Немию:
— Похоже, что Джонни ушел поздновато.
Немия зарделась, но когда из коровника донёсся протяжный рев, поспешно перевела разговор на другую тему.
— Бедная Баттеркан, у нее вымя, должно быть, истекает молоком.
Коти поднял шум в спальне, и Джонти бросила на ходу:
— Я ее подою, как только покормлю Коти.
Через некоторое время она уже была одета и готова пойти в коровник.
— Осторожней там, Джонти, — предупредила ее Немия, когда Джонти взяла подойник и корзину, в которую собирала яйца. — Ты ведь знаешь, что тебе говорил Джонни.
Джонти похлопала по карману, в котором лежал небольшой пистолет.
— Если кто-нибудь или что-нибудь встанет на моем пути, я сумею использовать эту штуку.
Она ушла, напомнив Немии запереть за ней дверь.
На улице все было спокойно. Пока Джонти проверяла гнезда кур, собрав там восемь яиц, она уверяла себя в том, что на десять миль от коттеджа нет ни души. Когда она вышла из курятника, ее блуждающий взгляд не обнаружил ничего подозрительного.
Она тихо мурлыкала что-то себе под нос, накладывая вилами свежего сена для Баттеркан, затем присела подоить ее. Всего две струи молока были выдоены, как вдруг ее охватило какое-то тревожное предчувствие и по спине пробежала дрожь. Джонти прекратила дойку и прислушалась. Корова жевала сено, и больше, не было слышно ни звука.
Она насмешливо хмыкнула и, ругая себя за излишнюю осторожность, продолжила дойку.
Джонти уже закрывала дверь коровника, когда воздух прорезал пронзительный визг Немии. С искаженным от ужаса лицом, Джонти резко обернулась. Подойник с молоком выпал из омертвевших от страха пальцев, молоко забрызгало ей платье и грязной лужей растеклось вокруг ног.
Входная дверь в коттедж была открыта, и из нее вырывались красные языки пламени. Пока Джонти стояла, как парализованная, она увидела тучную фигуру своего врага, Понча, выскочившего из коттеджа и скрывшегося за ним.
Увидев Понча, Джонти пришла в себя и с криком: «Коти» бросилась к коттеджу, обезумев от страха перед тем, что она могла там обнаружить. Джонти вскочила в дверь, не обращая внимания на языки пламени, которые пытались охватить ее одежду, пока она пробиралась сквозь дым туда, где плакал, задыхаясь ее сын. Подсознательно, она заметила, что столы и стулья были перевернуты — немое доказательство того, что Немия пыталась отбиться от Понча.
Когда Джонти добралась до спальни, она чуть не споткнулась о Немию, сжавшуюся от страха возле колыбели и ноющую от отчаяния и боли.
— Немия! — закричала она, выхватив Коти из колыбели. — Вставай, нам надо выбираться отсюда.
Но индианка, застыв, как камень, только стонала.
— Она в шоке, — сказала Джонти и выскочила с сыном на улицу, на свежий воздух.
Она отнесла его на несколько ярдов от горящего коттеджа и положила на землю. Он ровно задышал, и она опять бросилась в дом спасать Немию.
Когда Джонти наклонилась к индианке, чтобы помочь ей подняться на ноги, она содрогнулась, увидев, во что превратилось лицо женщины. Понч, не жалея сил, жестоко избил ее кулаками. Нижняя губа была разбита, и под обоими глазами появились синяки. Джонти выругалась про себя, заметив на шее Немии начинающие темнеть следы пальцев.
