Потрясение от вида плачущей Илзы пригвоздило Дэрмота к месту, но все же он заставил себя встать и осторожно подойти к ней. Ее слова звучали так, словно она хотела сказать, что ее любовь к нему умерла под напором слишком многих ударов. Однако если она больше не любит его, почему она так взволнованна, так боится услышать его неуклюжие, неумелые слова любви?
— Ты знала, почему я собирался жениться на Маргарет, — начал он. — Я забыл…
— Я знала! Я все это знала, правда. Своим рассудком, в своем сознании я понимала это. То, что ты забыл меня, не знал, что близнецы — твои сыновья, и все твои подозрения, и вообще все. — Она попыталась успокоиться и перестать плакать, но вместо этого громко разрыдалась. — Я приняла все это, смирилась. Я решила, что нам просто придется начать все сначала. Я должна буду проявить себя перед тобой, показать тебе, что я за человек. Это было очевидно. И с этим я тоже смирилась.
— Но теперь ты думаешь, что не можешь принять меня, не можешь больше меня любить? Это так? — Он стоял совсем рядом с ней и, едва касаясь, гладил ее волосы.
— Не будь дураком. — Ее маленький кулак сильно ткнул его в бок, и Дэрмот поперхнулся. Затем слабая улыбка тронула его губы. Он не понимал, что беспокоило Илзу, но, во всяком случае, она не была к нему равнодушна. Почему он был так уверен в этом, когда она обозвала его дураком и ударила, он не знал, но, зато точно знал, что это так. Теперь ему нужно было только разобраться, о чем это она говорит.
Ему было невыносимо видеть ее плачущей и такой расстроенной, но он не мог придумать, как утешить ее. Правда вышла наружу. Возможно, это потребует еще каких-то усилий, но он понимал, что необходимо выяснить все до кон-па. Он сам собирался сказать ей кое-что очень важное, если, конечно, для них еще не все потеряно.
— Я думала, наступит день, когда ты снова мне поверить, и все будет хорошо, — всхлипывала она. — Мне казалось, я знаю, что мне нужно, но тут к тебе возвратилась память, и ты начал говорить мне нежные слова, дарить подарки, и я поняла, что не знаю, чего же я хочу от тебя. Ты опять всколыхнул во мне все чувства, и меня охватил страх, Я не смогла этого вынести. Я вовсе не такая сильная.
Дэрмот больше не мог сдерживаться. Ее слезы было мучительно видеть, тем более что их причиной был он сам. Он схватил ее в объятия, поцеловал волосы и нежно погладил по стройной спине.
— Перестань, Илза, все будет хорошо, — пообещал он.
— Нет, не будет. — Она на мгновение застыла, затем обвила руками его талию и прижалась щекой к груди. — Я трусиха, плаксивая тряпка. — Хотя ее рыдания немного стихли, она чувствовала себя опустошенной.
— Ты одна из самых сильных женщин, каких я когда-либо встречал.
— О нет, я сбежала. Я сбежала, потому что ты снова всколыхнул все во мне, и это меня напугало.
— И что же такое я всколыхнул в тебе?
— Ту любовь и доверие, которые я испытывала и подарила тебе так давно. Я думала, что этого я и хочу, но оказалось, что нет. Я не смогла этого вынести, — всхлипнула она, подавляя желание вновь зарыдать. — Мне было так больно, когда ты ко мне не вернулся.
— Ах, Илза, мне хотелось бы все изменить, но это не в моих силах.
— Я знаю. Но разве ты не понимаешь? Я отбросила все это, похоронила, упрятала глубоко в себе. Когда я приехала в Клачтром, я позволила этим чувствам снова ожить, и снова меня настигла боль, потому что ты не хотел меня, не помнил меня. И теперь ты опять вытаскиваешь чувства на свет божий, а я не могу больше держать их на замке.
— Илза, дорогая моя, что заставляет тебя думать, будто я не люблю тебя? — Он почувствовал, как сильно она напряглась в его руках.
Илза спросила себя, не повредилась ли она в уме от этих рыданий.
— Извини, я не поняла, что ты сказал?
Дэрмот нежно обхватил ладонями се маленькое личико и повернул к себе.
— Я люблю тебя.
В течение минуты ее лицо выражало радостное удивление и восхищение, но затем она хмуро посмотрела на него.
— И ты до сих пор не сказал мне этого? Ты не говорил мне о своей любви и тогда, год назад, не сказал мне о ней и после того, как все вспомнил! Почему ты не сказал, что любишь меня, когда дарил мне цветы, или это маленькое колечко, или хотя бы когда мы занимались любовью?
— Ну, хорошо, я не был в этом уверен, пока не увидел, что Маргарет собирается проткнуть тебя мечом.
Илза остолбенела, изумленно глядя на него. Она отшатнулась от него и яростно вытерла руками слезы. Ее расстроило и вывело из равновесия вовсе не то, что он с таким опозданием понял, что любит ее. Она знала, что мужчины иногда проявляют большую медлительность при постижении этого важного факта. Ее вывело из себя то, что он знал об этом уже несколько дней и ничего ей не сказал!
— Если бы ты хоть раз признался мне в этом, я бы не сходила с ума от беспокойства, задаваясь вопросом, что я могла или не могла бы сделать, или чего я хочу или не хочу.
Дэрмот подошел к ней и снова обнял, крепко обхватив руками.
— Я хотел поухаживать за тобой, чтобы ты забыла те обиды, которые я тебе нанес. — Он поцеловал ямочку возле ее уха. — Я вспомнил, как ты говорила, что любишь меня, и старался ухаживать за тобой, чтобы побудить тебя вновь сказать эти слова. — Он обвел кончиком языка край ее уха, почувствовал, как она задрожала, и расслабился. — Ты можешь сказать это сейчас?
— Что сказать?
— Илза, — нежно пророкотал он, касаясь губами ее шеи.
— Думаю, прежде чем это сказать, я могла бы подождать столько же, сколько молчал и ты.
— Два-три дня?
— Нет, почти пятнадцать месяцев. — Она сладко улыбнулась в ответ на его вопросительный взгляд. — Ты ведь знаешь, что такие слова нельзя выудить из человека насильно. О любви не говорят по принуждению, и ты не сможешь силой заставить меня сказать об этом.
— Нет? — Он поднял ее на руки и направился в спальню — Посмотрим. Подозреваю, что мне все же удастся заставить тебя сделать это.
«Наверное, ему и правда это удастся», — подумала Илза, раскинувшись поверх его тела и все еще не в силах прийти в себя после занятий любовью. Она знала, что Дэрмот сделает, если она бросит ему вызов, и была рада, что хоть на этот раз он ее не удивил. В ее сердце все еще кипела обида, и Илза думала о том, что ей пришлось вытерпеть, прежде чем она услышит всего лишь три коротких слова. Но страсть развеяла ее. А еще страсть помогла ей освободиться от щитов, которыми она тщательно ограждала свое сердце в последнее время.
Дэрмот снял ее с себя и начал слезать с кровати, и Илза слабо запротестовала. Минуту спустя она уже заливалась стыдливым румянцем, когда Дэрмот смывал с нее и с себя напоминания об их страсти. Потом он снова лег в кровать и крепко обнял ее, и Илза охотно прижалась к нему всем телом. Положив голову ему на грудь, она начала лениво водить пальцем по тем местам, где под кожей и мускулами явственно проступали ребра.
