Антония наконец пошевелилась, сделав попытку принять прежний высокомерный вид.
— Этого вы никогда не узнаете, — заявила она. — Я немедленно возвращаюсь домой.
— Я провожу. Не следует ездить одной по окраине.
— До парка всего несколько сот ярдов, — холодно отозвалась она, — и я предпочитаю одиночество.
Джеррен пожал плечами, но ничего не сказал, и она направилась к двери, но не успела дойти, как он заговорил.
— Антония.
Спина ее напряглась, и после минутного колебания она все же обернулась. Кинжал, вонзенный в стол, медленно покачивался, мерцая инкрустированной рукояткой.
— Заберите свою безделушку, мадам, — произнес он, улыбаясь. — Она может вам еще понадобиться.
После секундной заминки Антония вернулась, схватила кинжал за рукоятку и выдернула из стола. Похоже, хотела что-то сказать, но, передумав, вышла, не промолвив ни слова. Джеррен смотрел на закрывшуюся дверь, задумчивая улыбка скользнула по его губам.
В Келшелл-Парк он прискакал в неслишком приятном расположении духа. Чувствовал, что его дурачат, и эта уверенность вызывала гнев, замаскированный легкой улыбкой и небрежными жестами, и потому гораздо более опасный. Сэр Чарльз не рассказал всего ни о происхождении Антонии, ни о ее связи с Винсентом Келшеллом. Джеррен начал подозревать, не скрыли ли от него чего-нибудь еще.
Добравшись до дому, он немедленно потребовал новой встречи с сэром Чарльзом, но получил лишь чопорный ответ, что сэр Чарльз изволит беседовать со своим поверенным и строжайшим образом запретил его беспокоить. Сердито поразмыслив, Джеррен поинтересовался, где мистер Торнбери.
Капеллана, который, похоже, сочетал обязанности секретаря с удовлетворением духовных потребностей обитателей дома, он нашел за столом в библиотеке. Капеллан что-то писал с озабоченным видом, но при появлении Джеррена сразу отложил перо и встал. На полнощеком розовом лице появилось выражение беспокойства.
— Добрый день, мистер Сент-Арван. Чем могу быть полезен?
— Тем, мистер Торнбери, что честно и прямо ответите на кое-какие вопросы, — решительно заявил Джеррен. — За последние сутки меня в избытке кормили намеками и недосказаниями.
Беспокойство Торнбери усилилось. — И что же вы хотите знать, сэр? Может оказаться, что я не все могу рассказать.
— Вот сейчас мы это и проверим. — Джеррен шагнул вперед и устроился на краю стола, жестом пригласив Торнбери сесть на место. — Знали вы, к примеру, приехав ко мне в Ныогейт, что Антония знакома, и весьма близко, со своим кузеном, Винсентом Келшеллом? — Торнбери медлил с ответом, и Джеррен хмуро добавил: — Может быть, следует рассказать, что я только что обнаружил их обоих в «Колокольном звоне», куда меня столь любезно направил сэр Чарльз.
Глаза капеллана, смотревшие теперь прямо на Джеррена, наполнились тревогой.
— А что произошло?
— Уверяю вас, ничего страшного. — Джеррен внимательно наблюдал за ним, беззаботностью тона прикрывая пронзительность взгляда. — Я сказал мистеру Келшеллу, что не допущу дальнейших знаков его внимания к моей жене, и он… э-э-э… удалился. Как вы полагаете, могу я считать себя достаточно оскорбленным, чтобы потребовать сатисфакции?
— Такая мысль не приходила мне в голову, сэр, — извиняющимся тоном признал мистер Торнбери, — прошу прощения. — Он помедлил, потом, решившись, резко прибавил: — Возможно, сэр Чарльз именно поэтому и направил вас туда.
— Что? — недоверчиво переспросил Джеррен, но тут же понял, что это вполне возможно. Сын сэра Чарльза ведь был убит на дуэли Роджером Келшеллом, так этому старому безумцу вполне могло придти в голову приуготовить такую же судьбу и сыну Роджера и счесть это справедливым возмездием.
— Сэру Чарльзу следовало бы разузнать все гораздо лучше, — сухо произнес он, помолчав. — Невзирая на многочисленные дуэли, я никого не убил — и не убью без достаточной причины.
— В данном случае, мистер Сент-Арван, такой причины, конечно же, нет, — искренне заверил капеллан. — Могу дать вам слово.
— В этом нет необходимости, мистер Торнбери. Увиденное и услышанное в гостинице вполне убедило меня. — По его губам скользнула насмешливая улыбка. — Насколько я знаю Винсента Келшелла, странно, если бы было по-другому.
Торнбери смотрел непонимающе: — Так вы знакомы с Винсентом, сэр?
— Да, но знакомство оказалось мимолетным, поскольку наши вкусы слишком различались. — Джеррен нахмурился. — Но мой вопрос так и остался без ответа. Знали вы, что он знаком с Антонией?
— Да, мистер Сент-Арван, знал. Сэр Чарльз выяснил это еще перед моим отъездом в Лондон и именно потому принял мое предложение обратиться к вам.
Джеррен высоко поднял брови: — Ваше предложение, мистер Тронбери? Капеллан кивнул.
— Как я уже говорил, сэр, о несчастье, вас постигшем, мне стало известно от сестры. Долг платежом красен: ведь это благодаря вашему деду я смог получить сан священника, я теперь мне наконец представилась возможность отплатить добром.
— И заодно послужить верой и правдой сэру Чарльзу. Не то что бы я не испытывал к вам благодарности, но старый джентельмен, должно быть, находился в самом отчаянном положении, раз согласился на ваш план, а вот этого, честно говоря, я не понимаю. Антония ведь не только наследница, но и редкостная красавица, и, думаю, когда пришло бы время искать ей мужа, это перевесило бы неблагоприятные обстоятельства ее рождения. Или есть еще что-то, неизвестное мне?
— Больше ничего, мистер Сент-Арван, даю слово, — с самым торжественным видом заверил Торнбери.
— Трудность заключалась в том, что сэр Чарльз твердо решил, что ее муж должен быть хорошего рода. Быть может, если бы он меньше стыдился ее происхождения или придумал бы, как его скрыть, все и забылось бы, но он никогда не делал из своих чувств секрета ни для нее самой, ни для окружающих. По его мнению, мисс Антония живет на свете только для одной цели — воспрепятствовать Роджеру Келшеллу получить наследство и обеспечить, чтобы это наследство перешло к кому-нибудь, в ком течет кровь сэра Чарльза. Прямому потомку Энтони Келшелла. Эта навязчивая идея управляет его жизнью уже более двадцати лет.
Джеррен продолжал хмурится.
— Так значит, вы признаете, что сэр Чарльз психически не вполне здоров?
— Могут ли быть сомнения на сей счет, сэр? — со вздохом отвечал Торнбери. — О, когда речь заходит об управлении делами поместья, разум его совершенно ясен и здрав, но любой, до такой степени одержимый ненавистью, не может считаться вполне здоровым.
— И однако же, вы не нашли ничего дурного в содействии этим безумным планам, — произнес Джеррен с неожиданной суровостью. — По-моему, вы как человек, облеченный саном, наоборот, должны были сделать все, чтобы защитить от них девушку.
