Глава 5
Имя Спенсера Локхарта пронеслось в ее голове так же яростно, как зимние ветра, веявшие за окном. Она не могла заснуть, так что сбросила тонкое одеяло, встала и прошла босиком по тонкому, потертому ковру.
С самого его отъезда она ходила словно в дымке, видя его образ в своей голове. В ее небольшой гостиной он был таким впечатляющим и красивым. Горящий и решительный взгляд, глубокий голос, вызывающий у нее мурашки, что одновременно волновало и пугало ее.
Он был на самом деле красивым мужчиной. Но она видела, как красивые мужчины могут уничтожать женщин, и не собиралась поддаваться слабости.
Впервые увидев этого человека, заметив его потрясающее сходство с Николасом, она подумала, что он — Йен. Любовник Линни.
Теперь она будет осторожней. Несмотря на его сходство с Николасом, в нем не было ничего мягкого и романтичного, ничего, что привлекло бы нежное сердечко Линни. Ее сестра никогда бы не влюбилась в такого резкого мужчину с крепко сжатыми, неулыбчивыми губами. Его вид должен был напугать ее.
«Как пугал меня».
Но совсем по другим причинам.
Она нагнулась, открыла каминную решетку, поворошила угли и подбросила еще немного из стоящего рядом ведра, чтобы тлеющие угольки продолжали гореть. И не только из-за тепла. Камин горел даже летом, наполняя комнату красно-оранжевым сиянием. Драгоценным светом, чтобы отогнать темноту. Вечная темнота, жадно желающая затянуть ее в свое страшное брюхо.
Она не могла спать в темноте после Барбадоса.
С тех самых пор, как она узнала, что чудовища существуют, ходят по земле под человеческой личиной. Невозможно увидеть, что подбирается к тебе в темноте… или что уже здесь, очень близко, готовое напасть.
Это правда. Как малое беспомощное дитя она боялась темноты. Никто не знал ее постыдного секрета и слабости. И никто никогда не узнает.
Вздыхая, она подошла к окну, в комнате слышался лишь шелест ночной сорочки, касавшейся ее лодыжек. Полная луна высоко сияла в небе. Иней светился на земле и на траве словно бриллианты. Скоро пойдет снег. Она испытывала облегчение от того, что они спасли все, что могли из сада. Еды должно хватить, по крайней мере, на несколько месяцев.
Дрожа, она поднесла руку к окну и прижала ладонь к ледяному стеклу. Несколько месяцев. Она сглотнула комок в горле. После этого выбора у нее не будет. Весной она поедет к отцу. Будет умолять его, если придется.
И снова она мысленно увидела Спенсера Локхарта. Еще одна проблема. Правда ненадолго, так как завтра он уедет, повидавшись с Николасом.
Его присутствие нервировало ее… вызывало странные ощущения, оживляло те места в ее теле, которые она считала давно умершими. Он заставлял ее чувствовать, помнить, возвращал ей головокружительные девичьи мечты о приключениях и увлекательных событиях.
Полная луна ярко светила, окутывая лужайку перед домом и дорожку переливающимся сиянием. Она смотрела вдаль, куда-то за горизонт, и тут заметила фигуру на гребне холма за подъездной дорожкой. Одинокий наездник был прекрасно виден в лунном свете. Спенсер Локхарт. Она знала, что это он, и никто другой.
В груди сжалось сердце. Что он тут делает? Она поборола свой первый порыв побежать в детскую и обнять Николаса. Это глупо. Опустив руку, она поспешно отступила от окна и глубоко вздохнула. Он не станет красть ребенка. И даже если сбудется ее самый худший страх, и он пришел сюда за Николасом, он не станет забираться в дом тайком посреди ночи и похищать мальчика. Она просто знала это, не понимая, почему так в этом уверена. Он станет действовать честно, открыто, используя закон, чтобы решить дело в свою пользу. И она будет с ним бороться до последнего вздоха.
— Он не может так поступить. Не может. Не может, — она повторяла скороговоркой эти слова, как мантру. Зачем ему обременять себя ребенком? Забирать его у единственной матери, которую он знал? Если он поверил в ее ложь, поверил, что она — Линни, он не станет разлучать ее с ребенком. Она прикусила нижнюю губу, веря в то, что думала. Ей только надо сделать всё, чтобы он не узнал правды.
— Зачем вы здесь? — прошептала она, обращаясь к призрачной фигуре, такой маленькой на большом расстоянии от нее, и все же в этот момент наполнившей собой весь ее мир, ставшей больше самой ночи.
Боялся ли он, что она убежит под покровом ночи с сыном его кузена? Наверное, если бы у нее было убежище и средства, позволяющие себя содержать, отец, заботящийся о ней так же, как и о себе, она бы так и сделала.
Но нет. Ей пришлось остаться, так что надо будет убедить его в том, в чем она убедила весь мир. Потом он уедет из Харбора, уверившись, что его родственнику обеспечен хороший уход.
Всадник задержался на вершине еще несколько мгновений. Ветер налетал на его теплое пальто, как знамя развевавшееся вокруг Спенсера.
Она озадаченно смотрела на него, затаив дыхание.
Конь нетерпеливо бил копытами. Прижимая пальцы к губам, она нетерпеливо стала переступать с ноги на ногу. О чем он думал, глядя на ее коттедж?
И нарушив тишину спальни, она прошептала:
— Уезжайте. Разворачивайтесь и уезжайте.
Наконец, он так и сделал.
Она смотрела, как он исчезает, молясь, чтобы он передумал и не возвращался завтра.
Скользнув под накрахмаленные простыни, она поморщилась от того, насколько бесполезной была ее мольба. Разумеется, он вернется. Он считал себя защитником, которого назначил отец Николаса. Спенсер Локхарт считал, что это давало ему право остаться и судить ее. Ее охватил гнев, когда она вспомнила его резкие слова:
«Да уж, такая совершенно скомпрометированная особа рассуждает о любви, забывая о практической стороне жизни».
Она несколько лет ходила по лезвию ножа, поддерживая свой обман, все время стараясь экономить. Она очень много внимания уделяла практической стороне жизни! Каждый день она только об этом и думала.
Повернувшись на бок, она положила руку под щеку. Ее желудок сжимался и дергался при одной мысли о том, что ей придется снова с ним увидеться.
Он пугал ее своими размерами, суровостью и мужественностью. Настойчивость его взгляда заставляла ее чувствовать себя неловко, хотя вовсе не из-за ее тщательно оберегаемых секретов, а скорее с тем, насколько сильно он ее привлекал, напоминая, что она — женщина. Женщина, давно уже отказавшаяся от близости и физической любви.
Впервые с тех пор, как она вернулась с Барбадоса, она задумалась о своем решении жить, не зная ничего о близости с мужчиной. Наверное, теперь в двадцать пять лет она почувствовала желание попробовать наслаждения, которое доступно лишь супругам.
