Когда до Хейд, наконец, дошел смысл слов Найджела, у нее перехватило дыхание. Перед ее мысленным взором возник образ приземистого, похожего на жабу человека с загорелым лицом и тяжелыми надбровными дугами. Поселившись в Сикресте много лет назад, Дональд занимался своим ремеслом недалеко от замка. Хейд припомнила, что он был вдовцом, и что его жена якобы умерла от простуды года два назад, хотя они с Минервой сомневались в том, что причиной ее смерти была болезнь — они видели, что все тело женщины было покрыто ужасными кровоподтеками.
— Но, милорд… — Хейд откашлялась и попыталась взять себя в руки. — Милорд, я не хочу выходить замуж за Дональда.
Найджел ответил ей снисходительным смехом:
— Конечно, нет, моя милая. Твое обручение с ним будет просто хитростью.
Хейд недоверчиво смотрела на лорда. Тот медленно прошелся по конюшне, затем, усевшись на табуретку, продолжил свою речь:
— Дело в том, милая Хейд, я много лет был верным вассалом Вильгельма. Поэтому он и отдал на мое попечение людей из Гринли. К тому же я заботился о постройке нового замка, понимаешь?
Хейд кивнула, и лорд Найджел продолжил:
— Поэтому будет только справедливо, если я попрошу вознаграждения. Ты не согласна?
Отвращение Хейд к Найджелу и его алчности было столь сильным, что она едва удержалась от насмешливой улыбки.
— Я думала, милорд, что король Вильгельм уже оплатил ваши услуги.
— Если ты полагаешь, что несколько монет и эта болотистая земля — достойная оплата, то тогда он действительно заплатил за мою службу. — Найджел презрительно фыркнул, и его глаза стали ледяными. — Сикрест у тебя перед глазами, милая Хейд, и ты все знаешь. Пока я здесь трудился, не покладая рук, этот щенок Д'Аржан ничего не делал, только развлекался. А ведь многие из моих работников породнились с обитателями Гринли. И что же теперь будет со всеми этими людьми? Неужели им придется расстаться?
Хейд пожала плечами. Она была почти уверена, что лорд Найджел беспокоился вовсе не за людей. Этот человек совершенно не заботился о хозяйстве и предпочел тратить деньги Вильгельма на свои прихоти и на роскошь. А теперь он, наверное, опасался, что из-за ухода многих работников король Вильгельм станет выплачивать ему гораздо меньше денег.
Собравшись с духом, Хейд проговорила:
— Прошу простить меня, милорд, если я позволю себе высказаться. Конечно, я очень вам сочувствую, но разве вы не предвидели всего этого, когда Гринли был передан лорду Тристану?
— Тогда это не имело значения, — отмахнулся Найджел. — Когда был заключен договор о помолвке, было ясно: Д'Аржан еще много лет останется на службе у Вильгельма. Я не ожидал его появления до того, как замок Гринли будет отстроен заново. И то, что он явился только теперь, доказывает справедливость моих подозрений. — Казалось, лорд Найджел все более возбуждался от собственной речи. — Да-да, на самом деле хозяином Гринли должен быть я! Д'Аржан не заслуживает такого дара, потому что именно я заботился о его людях!
Найджел в ярости сжал кулаки и сделал глубокий вдох, стараясь овладеть собой.
— И он, конечно же, ужасно разозлился, узнав, что его люди не вернулись, чтобы служить ему. А почему они должны были возвращаться?! Ведь всем известно, что Молот Вильгельма — жестокий и кровожадный дикарь!
По спине Хейд пробежали холодные мурашки, и она тихо прошептала:
— Но тогда зачем же вызывать его гнев?
— Его гнев не будет стоить ничего, если Дональд преуспеет в том деле, которое я ему поручу.
Девушка посмотрела на лорда Найджела с недоумением, и тот выпалил:
— Завладеть замком Гринли можно лишь в том случае, если Д'Аржан вызовет недовольство короля — или умрет.
— Но как же Берти? — в ужасе прошептала Хейд.
— А что Берти? Если Д'Аржан умрет, Солейберт станет свободна. Она еще молода, и у нее будет возможность снова выйти замуж.
Хейд молчала, и Найджел, поднявшись на ноги, подошел к ней и тихо проговорил:
— Дорогая, за нее не беспокойся. Твоей, задачей будет только сбор сведений, которые мне нужны для того, чтобы убедиться, что смерть Д'Аржана все-таки наступит, даже если кузнец этой ночью и оплошает.
В груди Хейд закипела ярость.
— Милорд, я не могу выбрать… — перебила Хейд.
— Тихо, помолчи. — Найджел прижал палец к ее губам. — Я не требую, чтобы ты приняла решение сейчас же. Но подумай об этом в последующие дни, моя прелесть. Мне надо получить от тебя ответ до прибытия лорда Тристана, если только он не будет лежать мертвым у себя в Гринли.
Найджел склонился к девушке, и она почувствовала его дыхание у себя на губах.
— В любом случае мы с тобой должны заключить соглашение. Я оказываю тебе большое доверие, предоставляя выбор, прекрасная Хейд. Хотя я мог овладеть тобой прямо сейчас, если бы это входило в мои планы.
— Нет! — Хейд рванулась к выходу, но Найджел крепко ее удерживал.
Снова посмотрев ей в глаза, он проговорил:
— Ты придешь ко мне по доброй воле, когда наступит время.
В следующее мгновение Найджел прижался губами к ее губам. Когда же он отпустил ее, Хейд отступила на шаг и утерла рукавом губы. Из глаз ее хлынули слезы, а лорд с ухмылкой заметил:
— Сомневаюсь, Хейд, что кузнец Дональд будет обращаться с тобой с такой же учтивостью.
С этими словами он отвесил ей насмешливый поклон и, резко развернувшись, вышел из конюшни.
После ухода лорда Найджела Хейд медленно опустилась на грязный пол. Тело ее содрогалось от рыданий, а губы жгло огнем после отвратительного поцелуя Найджела. Она то и дело утирала слезы, но они снова и снова катились из ее глаз.
Хейд пыталась овладеть собой, пыталась успокоиться, но у нее ничего не получалось. Перед ней постоянно возникали видения — ангельская улыбка Берти, избитая до смерти жена кузнеца и омерзительная ухмылка лорда Найджела. Но самым ужасным был образ Эллоры, пронзительным голосом выкрикивавшей слово «шлюха».
«Шлюха, шлюха, шлюха!» — звучало у нее в ушах, и этот жуткий крик Эллоры прекратился лишь после того, как Хейд, лежавшая на полу конюшни, затихла в изнеможении.
Подобраться к воротам Сикреста незамеченным было для Тристана совсем нетрудно — особенно после того, как его посланцев уже пропустили во двор замка. Он оставил своего коня в некотором отдалении от замка под надзором верного Фаро (на сей раз оба они были в самой обычной и неприметной одежде).
Воспользовавшись смятением среди стражей и слуг, Тристан смешался с толпой и теперь без помех наблюдал за обитателями замка, а также прислушивался к их разговорам. Многое из того, что говорили люди, весьма его огорчало. Было совершенно ясно: лживые россказни о его жестокостях вызывали страх у обитателей Гринли, перемещенных сюда на время. И, конечно же, многие из них не хотели возвращаться.
