Она тщательно перебрала содержимое шкатулки и задумалась, хватит ли ей денег — даже если она продаст все — на оплату самой дешевой каюты на судне.
Гул голосов напомнил ей о ленче.
Захватив с собой шкатулку, девушка стала медленно спускаться по лестнице, решив переговорить с хозяином гостиницы после ленча.
Скорее всего сейчас он занят, и было бы разумнее поставить его в известность о своем затруднительном положении по окончании второго завтрака.
Но когда она села за стол, ее организм, отравленный чрезмерными потрясениями, отказывался принимать пищу, и Клодия едва дотронулась до принесенного кушанья.
При этом она совсем не чувствовала себя готовой к разговору с хозяином гостиницы.
Вернувшись в свою спальню, она в изнеможении упала на кровать и, к счастью, неожиданно быстро уснула.
Был уже почти вечер, когда она открыла глаза.
Теперь она чувствовала себя намного лучше и даже испытывала голод.
Переодевшись к обеду, она спустилась в столовую.
Там она обнаружила новых постояльцев, которых раньше не видела.
Это были семейная пара с тремя слишком живыми детьми, без устали озорничавшими, и мужчина с броской внешностью, по-видимому, англичанин.
Высокий, красивый, широкоплечий — на него трудно было не обратить внимания.
Незнакомец производил впечатление весьма важной персоны, так как хозяин гостиницы с поклоном проводил его к лучшему столику в ресторане.
Там как раз находилось окно, выходившее в сад.
Двум официантам велели обслуживать нового постояльца, а официант, исполняющий обязанности виночерпия, сам поспешил к его столику.
«Несомненно, он — англичанин, — решила Клодия. — А что, если обратиться к нему за помощью?»
Но тут же поняла, как сложно будет ей справиться со своей застенчивостью и приблизиться к такому представительному господину.
Через какое-то время в ресторан вошли еще несколько посетителей и заняли свободные столики.
Но высокому англичанину по-прежнему оказывали исключительное внимание.
Поэтому другие клиенты, так же, как и Клодия, вынуждены были ждать, пока его обслужат.
Наконец англичанин сделал заказ.
Ему принесли бутылку вина.
Он отпил глоток и отослал вино обратно.
Несмотря на то что она целиком была поглощена своими переживаниями, Клодия не могла не удивиться.
Она чувствовала, если бы так повел себя кто-либо иной, с ним бы обязательно заспорили.
Хозяин отеля, несомненно, стал бы утверждать, что это самое лучшее вино.
В данном же случае официант, отвечающий за вина, сочтя это само собой разумеющимся, принес другую бутылку.
Он продемонстрировал ее своему клиенту, а затем откупорил и налил на два пальца вина в бокал.
Англичанин немного пригубил.
Официант издал чуть слышный вздох облегчения, поскольку взыскательный посетитель слегка кивнул головой.
Бокал был наполнен, а бутылка помещена в ведерко со льдом.
Пока все это происходило, Клодия не пыталась привлечь внимание официанта, обслуживавшего ее столик, да того, впрочем, и нигде не было видно.
Что ж, придется ждать довольно долго своей очереди.
Клодию не покидало тревожное предчувствие разговора с хозяином гостиницы, поэтому она не торопила время в ожидании следующего блюда.
Однако ей стоило труда не обращать внимания на нового постояльца.
Теперь он пробовал какие-то особенные кушанья; ни одно из них даже не предлагалось никому из прочих клиентов.
Он был слишком разборчив и привередлив и на все вокруг смотрел с пренебрежением.
Клодия решила, что такая манера держаться производит впечатление на официантов, привыкших к высокомерию местных аристократов.
Неожиданно, словно потревоженный ее взглядом, он посмотрел на нее прямо через весь зал.
Их взгляды встретились.
Как нарочно, в этот миг между ними никого не оказалось, чтобы заслонить их друг от друга.
Клодии почудилось, будто он не ожидал увидеть ее здесь.
Ей не могло прийти в голову, что среди темноволосых и смугловатых испанцев она выглядит феей из другого мира.
Синий цвет платья, купленного леди Бресли на Бонд-стрит, подчеркивал золото волос и полупрозрачную кожу.
Большие глаза, казалось, заполняли все ее овальное, тонко очерченное лицо.
От матери Клодия унаследовала длинные темные ресницы.
Они загибались кверху, как у ребенка, а их кончики слегка золотились.
Внезапно сообразив, что она слишком пристально разглядывает англичанина, а он буквально в упор смотрит на нее, Клодия опустила голову.
Потом она сидела, отводя взгляд, и все же прекрасно чувствовала, как англичанин не спускает с нее глаз.
«Он, должно быть, находит странным то, что я здесь одна», — предположила Клодия, Ей было как-то недосуг задуматься над этим раньше.
Теперь же она ощутила всю нелепость и предосудительность пребывания столь молодой девушки в гостинице одной, без всякого сопровождения.
«Чем скорее я вернусь в Англию, тем лучше», — решила она, покидая ресторан по окончании обеда.
При этом она постаралась быть осторожнее и не смотреть в сторону англичанина.
Вернувшись в свой номер, она вновь в который уже раз осталась лицом к лицу со своей проблемой: необходимо уехать, билета нет, и оплатить его нечем.
«Мне придется продать мамины драгоценности», — в отчаянии подумала девушка.
Другого выхода она не видела, разве только предложить свои услуги в качестве служащей гостиницы.
Но она отмела эту мимолетную идею как совершенно нереальную.
«Я должна хорошенько все обдумать, — сказала она себе, — как учил меня папа… то есть…
Уолтер Уилтон».
Она как будто ощутила его присутствие здесь и услышала его наставление:
«Голова дана человеку, чтобы мыслить. Думай только о самом важном. Думай! Ничего не совершай импульсивно, взвесь любую возможность, прежде чем начнешь действовать».
Он часто повторял ей эти слова.
И сейчас Клодия задумалась: а не готовил ли он ее к тому дню, когда она узнает, что вовсе не приходится ему дочерью и ей предстоит самой определить свое собственное будущее?
Но даже Уолтер Уилтон, каким бы умным и предусмотрительным он ни был, наверняка не смог бы вообразить весь ужас ситуации, в которой она оказалась.
Сначала когда он и ее мама погибли.
И теперь, когда она оказалась в Испании одна-одинешенька, без денег, без всякой надежды на чью-либо помощь.
Неожиданно кто-то постучал в дверь.
— Войдите, — сказала Клодия по-испански.
В дверях появилась служанка, к услугам которой она уже прибегала.
— Сеньор желает поговорить с сеньоритой, — объявила она и широко открыла дверь, словно проторяла девушке дорогу.
