Серебряный Шип схватил указующий перст, которым Никки все еще продолжала долбить его, и мягко отвел его в сторону.
— Это что, позволительно в ваше время? — спросил он. — Вы так об этом говорите, как будто развод у вас самое обычное дело.
— Да, слишком обычное, — призналась она. — Без колебаний производится теми, кто может себе это позволить и заплатить проклятой судьбе. Однако почему я жалуюсь? Если бы развод не был доступен, я бы, вероятно, до сих пор вынуждена была терпеть этого свинского юбочника. А может, убила бы его и теперь сидела бы в тюрьме, штампуя дешевые одноразовые тарелки.
— Да, кстати, я хотел спросить у вас, в каком времени вы живете. Из какого года вы явились, сюда, Нейаки?
— Из тысяча девятьсот девяносто шестого. Можно подумать, что вы не знаете, — буркнула она раздраженно, выдергивая свой палец из его руки и отступив назад, к своему месту у костра.
От удивления у него отвисла челюсть. — Сила звезд! Так ведь это почти через два столетия настанет!
— Для примитива вы довольно бойко считаете, Сильвер Торн, или как вас там на самом деле зовут, — съязвила она, — но этот ваш спектакль становится несколько утомительным. Почти то же самое, что пытаться беседовать с доктором Джекилем и мистером Хайдом[8].
— Я незнаком с этими людьми, — ответил он рассеянно, ибо мозг его был занят более важными вещами. Его глаза светились неподдельным волнением, когда он, наклонившись вперед, спросил: — Расскажите мне, что происходило в эти множества десятилетий, прошедших между моим временем и вашим? Что стало с моим народом?
По не вполне понятным ей самой причинам и, не желая слишком глубоко вдаваться в поиски их объяснения, она почувствовала, что воображаемое путешествие Сильвера Торна по времени увлекает ее. Возможно, все дело в напряженной силе этих приковывающих внимание серебряных глаз, или в ней проснулся учительский дух, но ей захотелось поделиться своими знаниями с таким непривычно любознательным студентом. И какова бы ни была мотивация этого, она поймала себя на том, что начала отвечать на его вопрос.
— Во-первых, вы присоединились к войскам проигравшей стороны. Американцы побили британцев в войне тысяча восемьсот двенадцатого года и никогда в дальнейшем не имели с ними никаких конфликтов. Напротив, вскоре они стали союзниками.
— А что с моими людьми?
— Текумсех погиб в октябре тысяча восемьсот тринадцатого года, в сражении у реки Теме в Огайо, его гибель угасила в сердцах воинов шони желание сражаться дальше. Люди племени шони…
— Стойте! — в ужасе прошептал Серебряный Шип. — Мой брат погибнет? — Он вздохнул, его голос дрогнул. — Значит, осталось четыре месяца до того, как Текумсех уйдет к Духам?
Никки нахмурилась. Серебряный Шип был потрясен и скорбел так очевидно, так… неподдельно!
— Простите. Я не сообщила бы этого так прямо и резко, если бы знала, насколько сильно это вас огорчит.
— А что Тенскватава? Что с другими?
— Остатки войска Текумсеха, — продолжала она, — временно повернули к форту Молден, что на реке Детройт, потом мигрировали на запад.
Большинство шони покинуло тогда Огайо, иные вскоре ушли за Миссисипи, на поиски новых земель. Здесь оставалось лишь несколько групп. Те, что пребывали в Льюстоне, Хог Крике и Вапаконете, последними покинули эти места, изгнанные правительством Соединенных Штатов в тысяча девятьсот тридцать втором году. Они были размещены в Канзасе и Оклахоме, на отведенных им правительством землях, позднее названных резервациями, и таких бедных и пустынных, что белые люди селиться там не хотели.
Как вы, должно быть, уже знаете, Пророк потерял все свое влияние после неверно предсказанной победы шони при реке Типпикану в конце тысяча восемьсот одиннадцатого года. Но некоторые из ваших людей шли за ним и дальше, ступив тем самым на тропу гибели. Потом, когда Текумсех, единственный человек, за которым люди хотели следовать — прав он был или нет — погиб, все шони искали мира. Если я ничего не путаю, Пророк умер в резервации Канзаса, спившийся, одинокий, никому не нужный старик. Кажется, он дожил до шестидесяти.
Серебряный Шип горестно покачал головой:
— Тенскватава всегда баловался виски, так что не удивительно его падение и это пьянство до самой смерти. — Он глубоко вздохнул, затем поднял на нее печальный взор. — Я должен был бы знать, прося Духов открыть мне будущее, что знание его принесет мне больше скорби, чем радости. Ваш Эзоп[9] в одной из своих басен сказал: «Если бы исполнялись все наши желания, мы горевали бы чаще». Он был прав.
Никки сочувственно кивнула:
— В мои времена это превратилось в пословицу: «Остерегайся своих желаний, ибо они могут исполниться».
— Мне надо обдумать все, что я сейчас узнал от вас. Может, удастся отговорить Текумсеха и тем самым спасти его самого и людей нашего племени.
— Сильвер Торн, вы не можете изменить истории). Что должно было случиться, то и случилось. Весьма сожалею, что пришлось сообщить вам плохие новости, но теперь мне действительно пора идти.
С этими словами Никки встала и направилась к своей одежде.
— Все это еще не просохло, — сказал он.
— Да если бы и просохло, все равно намокнет опять, — возразила она, кивнув в сторону дождевой завесы над входом в пещеру. — Не сахарная, не растаю, и прекрасно обсохну в своем авто. Итак, если вы окажете мне любезность и повернетесь спиной, я оденусь и уйду, предоставив вас вашим одиноким размышлениям.
— Нет.
— В каком смысле нет? Я сахарная и растаю? Или вы не повернетесь спиной и не позволите мне спокойно одеться?
— Нет, вы не уйдете. Мне еще понадобятся ваши знания. Скажу больше, хоть я и призвал вас в этот век, но не знаю, как вернуть вас туда, откуда вы появились.
— Нет, приятель, и не просите, я не останусь. Поиграла в вашу игру, сколько могла, а теперь с меня хватит. И без того мы зашли слишком далеко. Поболтали, приятно провели время, хорошо, но было бы неразумно и дальше оставаться с шизофреническим психопатом, тем более у меня нет опыта общения с подобными больными.
Говоря это, она решила пренебречь одеждой и бросилась к выходу из пещеры. Она готова была почти голой бежать сквозь заросли шиповника, лишь бы спастись от этого лунатика. В любой момент он снова может взбеситься. Лучше уж попасть в нелепую ситуацию, чем погибнуть ни за что ни про что после дождичка в четверг!
Она уже была в четырех шагах от входа, в ярде от желанной свободы, когда Серебряный Шип воздел руки к потолку пещеры и издал нечто вроде команды на странном языке, который Никки сочла за язык шони. Вдруг земля под ее ногами сотряслась, впрочем, стены и потолок тоже. Никки потеряла равновесие и упала на пол. Она замерла, парализованная страхом, когда гул перерос в ужасающий грохот. Буквально в одну секунду часть потолка обрушилась, едва не погребя Никки под каменными обломками.
