Она откинулась на ступеньку позади себя, оперлась на нее локтями и раздвинула колени, хорошо сознавая, насколько бесстыдной была ее поза и как откровенно ночная рубашка облегала изгибы и впадины ее тела.
— В чем дело, Себастьян? Неужели заниматься любовью с собственной женой было бы очень скучно для такого разбойника, как ты?
Во рту у Себастьяна пересохло, а ладони стали влажными. Могло ли быть это соблазнительное создание, призывно раскинувшееся на ступеньках лестницы, его застенчивой, сдержанной Пруденс?
Все происходящее сейчас с ним казалось волшебным сном. Себастьян медленно приближался к ней, опасаясь, что прекрасное видение исчезнет и он проснется один на холодном полу холла.
Он потянулся к Пруденс, ожидая, что она растает при его прикосновении. Но сидящая перед ним женщина была из плоти и крови. Его пальцы сомкнулись браслетом вокруг ее тонкой лодыжки, и Себастьян задержал руку, наслаждаясь ощущением гладкой кожи.
Дрожь пробежала по телу Пруденс. Себастьян заслонил от нее мерцание угасающего пламени очага.
— Я никогда прежде не занимался любовью с женой. По крайней мере, со своей.
Его рот коснулся ее рта, и она застонала. Ну, почему он был таким прекрасным? Слова, которые были бы кощунственными в устах любого другого мужчины, из его скульптурно вылепленных губ звучали цитатой из священного писания.
Ее ладони игриво ласкали его грудь, наслаждаясь упругостью мышц под гладкой кожей.
— Я думала, ты меня не хочешь, — стыдливо прошептала она.
Ее смущенное признание заставило Себастьяна покраснеть от стыда за свою черствость и эгоизм. Он чувствовал вину перед этой юной женщиной. Ему следовало бы догадаться раньше, что Пруденс неправильно истолкует его молчание, его мрачную напряженность и отказ делить с ней одну постель. Усердные наставления Триции, уверяющей, что ни один мужчина не позарится на нее, оставили след в ее душе. Если бы только у него было достаточно времени, чтобы доказать ей обратное! Но все, что у него было, — это лишь сегодняшняя ночь.
Себастьян погрузил руки в теплый шелк ее волос.
— Я думал, что умру от желания обладать тобой.
Судорожный не то вздох, не то всхлип вырвался из груди Пруденс. Она большими пальцами гладила его затвердевшие соски, затем спустилась ниже, пробегая по линии золотистых волосков к поясу бриджей. Себастьян с нежностью смотрел на пушистую макушку, зачарованный сладостью, щедростью этой женщины; бессвязным бормотанием, срывающимся с ее губ.
Когда ее жаждущий рот коснулся его живота, он поймал ее руку и крепко прижал к своей пульсирующей плоти. Себастьян приподнял ее лицо и заглянул в глубокий омут фиалковых глаз.
— Позволь мне быть частью тебя.
Его хриплая мольба вызвала у Пруденс трепетное томление. Он всегда будет частью ее. Теперь она знала это. Если Мак-Кей придет завтра и Себастьян отошлет ее от себя навсегда, он по-прежнему будет частью ее, и воспоминания о проведенных с ним днях она бережно сохранит в своем сердце. Она никогда не выйдет замуж за другого мужчину. Познав истинную любовь, уже невозможно будет удовлетвориться ничем меньшим. Она обожает Себастьяна. Она обожает его с первого момента их встречи. Даже краснея от ощущения красноречивого свидетельства его возбуждения под своей ладонью, она знала, что ни стыдливость, ни гордость не остановят ее в намерении поведать ему о своей любви.
Себастьян ласкал ее висок своими губами.
— Тебе нечего стыдиться, детка. И перед Богом, и перед законом я — твой муж.
Он повел ее через холл к теплу очага, подбросил поленьев на тлеющие угли и расстелил одеяла. Затем, немного помедлив, положил поверх них отрез клюквенного атласа.
Пруденс опустилась на колени в мерцающий круг света, дрожа от охватившего ее возбуждения.
Себастьян снял с себя бриджи и предстал перед ней обнаженным. Скачущие языки пламени окрасили его кожу в бронзовый цвет. Она никогда еще не видела его таким смущенным. Здесь, среди руин своего детства, он сбросил с себя все маски, в плену которых провел большую часть своей жизни. И сейчас Себастьян не был ни разбойником, ни джентльменом, ни шотландцем. Он был просто мужчиной, могущественным и, в то же время, ранимым в своем чувстве к ней. И сегодня он был ЕЁ мужчиной.
Себастьян опустился на нее своим телом, и Пруденс потянулась к нему, упиваясь им, страстно желая открыться навстречу ему и впустить его глубоко в себя. Ее пальцы пробежали по его восставшей плоти, восхищаясь силой желания.
Себастьян не мог устоять против ее пылкого призыва. Вся его решимость любить ее медленно, сначала доставить наслаждение ей и только потом утолить свою страсть, растаяла, когда ее гладкие бедра раздвинулись одним чувственным, соблазнительным движением, приглашая разгадать скрытые тайны ее женского естества.
Себастьян поднял вверх ее рубашку дрожащими руками и коснулся живота.
— Ты такая восхитительная.
Его чуткие пальцы пробежали по ее телу и остановились там, где под тонкой тканью поднималась упругая грудь, увенчанная бутончиками розовой сборчатой плоти.
Себастьян толчком вошел в нее, заполняя ее зовущие глубины жаром своего неистового желания. Его страсть к этой женщине можно было сравнить с безудержной, не ведающей контроля стихией, мечущей громы и молнии.
Сегодня Пруденс управляла бурей, освобожденная от стыда и страха за будущее. Она вбирала в себя пламенную энергию этой бури, не пытаясь укротить ее порывы. Ее бедра двигались в едином ритме с ним, допуская его глубоко в самый таинственный, самый сокровенный уголок своего тела. Она впервые открыла для себя удивительное чудо чувствовать его внутри себя.
Пруденс обняла руками спину Себастьяна, наслаждаясь ощущением его взбугрившихся мускулов, напряжением тела, углубляющимися и ускоряющимися толчками. Ее стоны слились с его восторженными хриплыми выкриками.
Себастьян почувствовал, как наслаждение его возрастает, достигая неведомых вершин удивительно быстро. Он обещал доверившейся ему женщине любовь без нежелательных для нее последствий, но его страсть к ней была так огромна, что уже не было сил остановиться. Настойчивый внутренний голос побуждал его остаться глубоко внутри ее лона, выплеснуть в него семя и навсегда привязать к себе своим ребенком. Но ребенок не удержал его мать от рокового шага в небытие. Солнце ласкало округлость ее живота, когда она шагнула из окна и исчезла из его жизни навсегда. И Себастьян не хотел, чтобы его любовь к Пруденс была омрачена чувством вины перед ней за свое безрассудство. За миг до логического завершения акта он оттолкнулся от нее. Она протянула к нему руки, и он упал рядом, зарывшись лицом в ароматные пряди волос.
