Филиппа Грегори - Королевская шутиха

Я была начеку, чтобы в нужный момент повернуться к алтарю, чтобы склонить голову, когда священник поднимал облатку, совершая таинство причастия. Я внятно произносила слова молитв, не позволяя себе «проглотить» ни одного слова. Для меня это не составляло труда. В глубине сердца я продолжала верить в нашего Бога — Бога пустыни и пылающего куста, Бога изгнанных и угнетаемых, которые никогда не отличались ни особой силой, ни особым благочестием. Естественно, я не знала того высшего смысла, заставившего Бога сделать мой народ самыми презираемыми изгоями христианского мира, но надеялась, что Он простит мне спектакль, который я разыгрывала трижды в день.

Нынче при дворе строго следили за благочестием, и потому я с благодарностью вспоминала предостережения Дэниела. Наконец я решила написать общее письмо ему и своему отцу и послать с кем-нибудь из многочисленных солдат, отправлявшихся на укрепление Кале. (Теперь, когда испанский король стал нашим союзником, Франция сделалась нашим злейшим врагом.) Но писать нужно было очень осмотрительно, чтобы письмо, попади оно в руки английских, французских, испанских, венецианских или даже шведских шпионов, воспринималось бы как невинное девичье письмо к своему возлюбленному. Я надеялась, что все остальное Дэниел сумеет прочесть между строк.

Дорогой Дэниел!

Я не ответила тебе раньше, поскольку не знала, что сказать. К тому же я находилась вместе с принцессой в Вудстоке, и у меня не было возможности написать оттуда. Сейчас я вместе с королевой нахожусь в Винчестере, а вскоре мы отправимся в Лондон, откуда мое письмо и поплывет к тебе.

Я очень рада, что твоя работа привела тебя в Кале. Как мы и договаривались, когда мои здешние обстоятельства изменятся, я приеду к вам. Думаю, ты поступил очень разумно, что поехал тогда, не став меня дожидаться. Повторяю: я к вам приеду при первой же возможности.

Я очень внимательно прочла твое письмо. Я часто думаю о тебе, Дэниел. Пишу тебе со всей честностью: пока что я не стремлюсь к замужеству. Но когда ты говоришь со мной так, как в том письме, и когда ты на прощание меня поцеловал, я испытала не страх и не отвращение, а наслаждение, которое не могу описать. И дело не в моей излишней скромности — я просто не знаю, как назвать испытанное состояние. Дэниел, ты ничуть не испугал меня. Мне понравился твой поцелуй. Пожалуй, я выйду за тебя, когда освобожусь от своей придворной службы и когда мы оба будем одинаково готовы к браку. Представляя себя невестой, я всегда немного волновалась, но, увидев, какое счастье принесло королеве ее замужество и какой радостью светятся ее глаза, я начинаю все больше думать о своем браке с тобой. Я принимаю твое предложение о возобновлении помолвки, однако прежде хочу ясно увидеть свой путь к алтарю.

Я вовсе не хочу, чтобы ты в своем собственном доме превращался в марионетку. Напрасно ты этого боишься и упрекаешь меня в подобных желаниях, которых у меня нет. Я не хочу быть с тобой грубой, однако мне не хочется, чтобы ты управлял мною. Я должна быть не только женой, но и женщиной, имеющей свои права. Знаю, что такая точка зрения не понравится твоей матери и, возможно, моему отцу тоже. Но, как ты сам писал, я привыкла в своей жизни все решать сама. Да, я такая и этой привычки оставлять не хочу. Я успела много где побывать и многое увидеть. Уже полтора года, как я сама зарабатываю себе на жизнь, хотя считается, что женщине не прожить без помощи мужчины. Наверное, вместе с мужскими панталонами я привыкла и к мужской гордости. Рано или поздно я сниму эту ливрею, но я не хочу менять упомянутую гордость на традиционную женскую покорность. Надеюсь, что твоя любовь ко мне сможет принять такую женщину, как я. Не хочу давать тебе ложных обещаний. Дэниел, я не могу быть служанкой своему мужу; я бы предпочла быть ему другом и помощницей. Поэтому я спрашиваю тебя уже сейчас: ты готов принять такую жену?

Надеюсь, мое письмо тебя не огорчит. Мне тяжело писать эти строчки. В прошлом, когда у нас с тобой заходил разговор о подобных вещах, мы часто ссорились. Быть может, письма помогут нам достичь согласия? А мне бы очень хотелось достичь с тобой согласия, раз мы с тобой помолвлены. Мне хочется, чтобы мы заранее договорились о том, на каких основах построим свой брак, и чтобы мы оба им доверяли.

К этому письму я прилагаю письмо для моего отца. Остальные новости он тебе перескажет. Хочу тебя заверить, что при дворе я вполне счастлива и нахожусь в безопасности. Как только обстоятельства позволят, я обязательно к тебе приеду. Я помню, что тогда не поехала с вами, поскольку обещала вернуться к принцессе. Я действительно к ней вернулась и некоторое время находилась при ней в Тауэре. Сейчас ее оттуда освободили, но она по-прежнему считается узницей и находится под домашним арестом. Я по-прежнему считаю, что королева и принцесса обе нуждаются во мне, и пока это так, я буду им служить. Если обстоятельства изменятся, и королева более не будет нуждаться в моей службе, я к тебе приеду. Но у меня есть обязательства. Будь я обычной девушкой, у меня бы не было иных обязательств, кроме обязательств перед тем, с кем я помолвлена. Но ты сам знаешь, Дэниел: я — другая. Я хочу завершить свою службу у королевы и тогда… только тогда приехать к тебе. Надеюсь, ты это поймешь.

Но я хочу оставаться помолвленной с тобой, если мы сумеем достичь согласия…

Я перечитала письмо, и хотя оно было написано мною, я невольно улыбнулась его содержанию. Казалось, я делала шаг вперед, потом отступала. Жаль, что я не могла написать яснее и понятнее, однако у меня самой не было большей ясности и понимания. Я сложила лист, вложила туда письмо для отца, запечатала и убрала дожидаться августа, когда двор должен был переехать в Лондон.

Королева задумала триумфальный въезд в Лондон, теперь уже бок о бок со своим мужем. Она рассчитывала, что жители города, поддержавшие ее в тяжелые зимние дни, примут Филиппа. С улиц заблаговременно убрали смердящие виселицы и украсили триумфальными арками. Лондонцам не терпелось увидеть замужнюю Марию. Испанец рядом с нею вряд ли мог вызвать искренний восторг горожан, но всем хотелось поглазеть на королеву в ее золотом наряде и со счастливой улыбкой. Простому люду было достаточно роскошного зрелища; те же, кто познатнее и побогаче, надеялись в новом союзе с Испанией найти выгоды для себя. Прежде всего, перед английскими торговцами открывался доступ в Испанские Нидерланды, а это уже сулило богачам дополнительные прибыли.

Королева и Филипп обосновались в Уайтхолле и принялись создавать совместный двор.

Как-то ранним утром я зашла в покои королевы, чтобы идти с нею на мессу. Неожиданно королева вышла из спальни в ночной сорочке и опустилась на молитвенную скамеечку. Что-то в ее молчании подсказывало мне, что Мария глубоко взволнована. Я встала на колени рядом с нею и ждала, когда она заговорит. Затем из спальни вышла Джейн Дормер и тоже встала на колени. (Джейн спала с королевой, когда по каким-либо причинам принц отсутствовал в супружеской спальне.) Должно быть, случилось что-то очень важное. Полчаса мы провели в молчаливых молитвах. Затем я осторожно переместилась поближе к Джейн, наклонилась к ее плечу и совсем тихим шепотом спросила: