сразу, конечно, дня три пришлось подождать, пока целитель подтвердил, что Яну точно не повредит тряска в седле или повозке. Я так и не поняла, почему одни из нас быстрее вставали на ноги, а другие — нет. Почему, например, Арвид, потративший куда больше сил, еще мог потом что-то делать, а я — провела в беспамятстве несколько дней. Хандзя, которую уносили с моста на руках, на следующий день уже совала повсюду свой любопытный носик, а Ян, который ушел на своих ногах, неделю потом провалялся в горячке… Я спросила об этом Тилля, когда мы с ним гуляли по торгу, но добрый малый только пожал плечами и протянул: «Магия», — словно это все объясняло. Для себя пояснение нашего немногословного соратника я перевела как: «А кто ж его разберет?!»
Как оказалось, в людях Тилль разбирался лучше, чем в науке о магии. Отпросившись у вечно занятого Арвида, мы довольно хорошо погуляли по торгу. Было очень приятно тратить деньги зная, что никто потом не упрекнет за лишний медяк. Еще больше грело душу, что ради моей маленькой прихоти никому не придется отказывать себе в важном. Поэтому, первое, что я сделала, я купила целый короб медовых коврижек. А еще — сладкое яблоко, запеченное в меду.
— Наша госпожа, оказывается, та еще сластена. — Смеялся Тилль, неся за мной мое богатство.
— Коврижки – это для детей. — Возразила я. — Ну, почти все, я только попробую. И для Арвида отложу.
— Для Арвида можешь не откладывать. — Рассмеялся Тилль. — Ешь с чистой совестью.
Наверное, надо было и правда потратить деньги с умом, а я купила то яблоко. Теперь носилась с ним на палочке, стыдясь есть на ходу, словно крестьянская девочка-подросток. Может, конечно, я и не устояла бы перед искушением, но меня узнал какой-то стражник и с торга пришлось быстро уходить.
Так и получилось, что, кроме сладостей, я почти ничего не купила. Только пару мотков тонких ниток на кружево. Да еще торговец отказался брать деньги за ту ленту, к которой я приглядывалась в тот момент, когда меня обступили стражники и начали дружно восхищаться и благодарить. Арвид, когда я рассказала ему эту историю, только посмеялся.
— Ребят можно понять, ты им жизни спасла. Представь, как я первые дни ходил по городу, и перестань ворчать.
Я старательно представила. Потом вспомнила, какими глазами смотрела на меня та девушка — стражникова невеста — и ворчать перестала.
Дома нас ожидали кладовые, полные всякой всячиной, нужной и не очень. Кухня, завешанная пучочками тимьяна (умничка Хедвиг постаралась). Крестьяне, которые после красочных рассказов Вита и Радогаста не знали, на какую ногу ступить в нашем присутствии. И наши люди, которые ни дня не сидели без дела, тренируясь под строгим надзором Хойгера.
Вечером, когда все разошлись по своим домам, договорившись поговорить о делах завтра, я с удовольствием поерзала на привычных простынях, не таких тонких, как в доме наместника, зато своих. Глядя, как неспешно раздевается Арвид, готовясь ко сну, я поделилась с ним мыслью, которая крутилась у меня в голове с самого приезда домой.
— Знаешь что, Арвид?
— Что, родная?
— Давай в следующий раз, если что-то понадобится, дождемся местной ярмарки. Ну его, этот город!
Глава третья:
Родственники
Утром, обойдясь нехитрым завтраком, почти все мужчины убежали на тренировку. Почти, потому что Яна пока еще приходилось очень сильно беречь. Я уже начала бояться, как бы мальчишка не надорвался совсем. Но Арвид успокаивал, говоря, что такое видно сразу и целитель бы от него скрывать не стал. Надо просто выждать время.
Ну, надо, значит, надо. Поэтому Айко, как бы ему не хотелось остаться дома и помучить Яна расспросами, пошел тренировать. А Ян, как бы ему не хотелось быть сейчас вместе со всеми, остался сидеть дома. Он принес из своей комнаты какую-то книжку и, устроившись в большой комнате у окна, что-то там выискивал. Мне было очень интересно, что он надеется там найти, но допекать парня расспросами не стала, занялась своими делами.
Подключив к работе свою маленькую помощницу, взялась разбирать кладовую. Арвид сказал, что от подарков он отказывался, где только мог. Тем не менее, две деревянных кубышки отличного меда, большой кувшин льняного масла и прочие запасы внушали надежду не просто на сытую, а даже на изобильную зиму. Возможно, даже наши престарелые овечки не сразу окажутся в солдатских котлах, подумала я, отрезая кусок от подвешенного к потолку окорока, чтобы заправить похлебку.
Опять же, пока нас не было, Хойгер организовал наших людей и в той же кладовой стояло несколько корзин с репой и морковью. Надеюсь, и у мужчин в их доме тоже остались какие-то запасы. Все же, остальные крестьяне в этот год на урожай не жаловались.
Кроме как едой, добрые горожане одарили нас с Арвидом еще кучей всякой всячины. Особенно порадовали разномастные коврики и половички, которые можно было постелить на полу и на лавках. Хотя, разномастными я назвала их не просто так. Начав выбирать среди них те, что уже сегодня станут украшать нашу парадную комнату, я поняла, что двух одинаковых среди них не найти. Были там обычные дорожки, такие и мы дома ткали, и даже получше. Был там пушистый коврик, поражавший глаз пестрыми узорами (его я решила оставить для спальни, очень уж приятным оказался на ощупь). Были там коврики разных цветов и от разных мастериц. Увлекшись выбором, мы не заметили, как пролетело время. В итоге, в комнату я велела занести три более-менее подходящих по цвету коврика, лавки покрыть. А остальное решила упаковать на будущее.
Арвид, вернувшись к обеду, только добродушно посмеивался, глядя, как я перебираю свои богатства. И загадочно перемигивался с остальными. Как оказалось, засидевшись (точнее, залежавшись) в городе, я упустила из виду, как подошли сроки. И сын старосты (тот самый мастер-столяр, что так любовно украшал свои работы) сделал нам две кровати. Одну, согнав с насиженного места Яна, он как раз после обеда пришел собирать в большой комнате.
