Когда он направился к ней, в его синих глазах уже бушевал огонь, разжигавший в ней кровь и вызывавший отчаянный стук в сердце. Она видела, как туго натянулась кожа у него на скулах, как изогнулись твердые чувственные губы и вздрогнули мышцы на бедрах. Он подошел к ней сбоку, быстро обхватил за талию и, плотно прижав к себе, накрыл ртом ее губы.
Жадно, неумолимо, властно он стал вбирать в себя нежную плоть, обдавая ее испепеляющим жаром.
— Мне так не хватало тебя, — глухо сказал он, оторвавшись на секунду. — Напрасно я терпел столько времени. Нужно было сразу идти и целовать тебя. Ласкать и наслаждаться твоим телом. Заставить тебя чувствовать то же, что и я, чтобы ты хотела меня так же сильно.
— Дамиан…
Он снова закрыл ей рот обжигающим поцелуем, но еще более страстным. У нее едва не подкосились ноги. Вцепившись ему в плечи, она принимала толчки от его языка. Когда его руки отыскали ее грудь, тело уже изнемогало от желания. Она ощущала тугие пучки его мышц и плотно прижатую к ее животу горячую восставшую плоть.
— Я хочу тебя, — сказал Дамиан. — Безумно хочу.
У нее невольно вырвался тихий стон. Она вдруг подумала, что ее муж может овладеть ею в ту же секунду. Поднимет юбку и сделает то же, что тогда в библиотеке. От этой мысли ее бросило в жар.
— Я полагаю, — сказал Дамиан, неожиданно отодвинувшись, — твой замечательный ужин может подождать.
— Наверное, не стоит этого делать, — произнесла она едва дыша, так что протест выглядел очень слабым. — Мсье Массой целый день трудился для нас с тобой.
— А он ничего не узнает. Мы что-нибудь придумаем. Ей не терпелось сказать ему «да», потому что она сама безумно его хотела. Только сейчас до нее дошло, что нужно было устроить все это гораздо раньше. Он жаждал ее и ждал, когда она первая сделает шаг навстречу. Ведь он сказал, что любит ее. Но в ответ ничего не услышал. Она оставила его уязвленного и неуверенного, с ощущением неопределенности.
Дамиан улыбнулся и, прежде чем она успела сообразить, что ему сказать, заговорил сам:
— Вообще-то у этого ожидания выявились и положительные стороны. Я открыл для себя, что долгое воздержание стимулирует… аппетит и заставляет изощряться. — Он чмокнул ее сбоку в шею. — За это время я придумал новый способ тебя соблазнить. — Он лукаво поднял бровь. — Или не надо? Может, просто представим, что мы снова в библиотеке?
Александра густо покраснела. Он уже как только не обольщал ее, но никогда еще не вел себя так игриво. Это означало, что у него отлегло от сердца. Сейчас он видел, что желанен. Боже! Как он мог в этом сомневаться? У нее опять сжалось сердце, и вдруг захотелось отказаться от своих планов, позволить ему отнести ее наверх и до бесконечности предаваться любви.
— Я думаю, что небольшая отсрочка ничего не испортит, — прошептала она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы обнять его за шею и поцеловать.
Дамиан плутовато улыбнулся и высвободился из ее рук.
— Пожалуй, ты права. Так и поступим. Не будем спешить и комкать удовольствие. Лучше буду весь ужин представлять, как я стану это делать.
Она почувствовала, как ее захлестнула волна желания. У них оставалось мало времени. Она была готова забыть о еде и вместо этого отдаться во власть сладострастия. Но момент был упущен, и менять что-либо оказалось поздно.
Дамиан усадил ее в кресло с высокой спинкой. Затем сел сам и улыбнулся. Его глаза были полны нежности и чего-то еще. Ей хотелось думать, что это была любовь, и она молила небо об этой милости. У нее оставалась надежда, что во время прогулки возле Сены он сказал правду.
Он перегнулся через стол и обхватил ее руку.
— Спасибо, — неожиданно сказал он.
— За что?
— За то, что вернулась.
У нее сжалось сердце. Разве она когда-нибудь от него уходила? Да, уходила, если быть честной. И он точно так же уходил от нее.
Вероятно, их терзали схожие опасения.
Он поднял бокал и, не отрывая глаз от ее лица, сказал:
— За нас.
— За нас, — повторила она.
Ее сердце было переполнено любовью. В ней поднималась новая волна надежды. Однако вечер уже наступил. Впереди ждала опасность, и сейчас у нее не было уверенности, что она приняла правильное решение. Наверное, еще не поздно отменить встречу с Жюлем. Может быть, попробовать как-то связаться с ним?
Тревога мгновенно усилилась. Взяв бокал, Александра поспешно сделала глоток, чтобы немного успокоиться. В этот момент в дверь громко постучали. Она в испуге посмотрела на высокие старинные часы у стены — половина восьмого.
— Извините, мсье Фэлон. — В дверях столовой стоял невысокий черноволосый дворецкий Пьер Линде. — Прибыл посыльный от генерала Моро. Господин генерал ждет вас у себя в штаб-квартире.
Дамиан сразу утратил непринужденность. Александра заметила беспокойство на его лице, и ее тоже охватила тревога.
— Ген… генерал Моро вызывает тебя к себе? Несомненно, гонца прислал Жюль. Видимо, в их плане произошли небольшие изменения, подумала она и решила, что из-за этого не стоит волноваться.
— Я думаю, обычное рабочее совещание. Видимо, ему понадобилась какая-то информация, или он хочет выслушать мнения о передвижении англичан.
— Да… наверное, — в тон ему сказала Александра. — Тем не менее она испугалась. Жюль ничего не сказал насчет Моро. Предполагалось собрать офицеров на короткий инструктаж. Никаких разговоров о генерале не было и в помине.
Она поднялась с кресла и вместе с Дамианом пошла к двери.
— Как ты думаешь, сколько это продлится?
— Трудно сказать. Наверное, недолго. — Однако его ответ прозвучал неубедительно. Он повернулся к узколицему человеку, принесшему это известие. — Подождите меня минуту, капрал. Я только надену форму.
— В этом нет необходимости, майор Фэлон, — сказал солдат. — У вас нет времени. Генерал просил передать свои извинения, что вызывает вас так поздно.
Дамиан немного расслабился и повернулся к Пьеру взять плащ. Он быстро накинул его на широкие плечи и улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. После этого наклонился к Александре и поцеловал — страстно, крепко и властно, так что их обоих прохватила дрожь.
Едва он успел выйти из комнаты, как она сообразила, что его улыбка выглядела неестественно веселой. Это был своего рода промах с его стороны, что с ним случалось очень редко. Она встревожилась еще больше.
Но было уже поздно размышлять о том, насколько обоснованны ее страхи. Ей предстояло осуществить собственный план — встретиться с Жюлем и успешно провести операцию похищения.
Чтобы все выглядело как можно естественнее, Александра решила сделать вид, что все-таки закончит ужин. Она велела перенести пищу к себе в комнату, но ни к чему не притронулась. Позднее Мари-Клер помогла ей снять платье и надеть ночную рубашку. После ее ухода Александра мерила шагами спальню, пока не пробило половины одиннадцатого.
