– Дай мне побыть с ним несколько минут, чтобы он успокоился, - рассердилась она. - Я всегда так поступала с другими животными. Ты же это видел не раз!
– Этот чертов конь кусает и лягает всех, кто к нему приближается, - коротко ответил Николай, подталкивая Эмму так, чтобы она не смогла упереться ногами в землю.
– Я сама себе хозяйка, - настаивала она, прекрасно сознавая, что муж прав.
– Только не тогда, когда носишь моего ребенка.
В тот день ей потребовалось много времени, чтобы остыть от их перепалки. Гнев ее был главным образом направлен на саму себя. Да еще на то, что впервые в жизни она физически зависела от других. Она теперь так легко уставала, а стремительная легкая походка превратилась в утиную перевалочку.
– Это ведь не навсегда, - утешал ее Николай, явившийся отдохнуть рядом с ней, когда она улеглась в постель, чтобы поспать днем.
Он прилег к ней лицом к спине и нежно провел ладонью по ее выпуклому животу и налившейся груди. Эмма почувствовала, как он улыбается ей в затылок.
– Скоро ты снова вернешься к работе в своем зверинце, тебя будут кусать и царапать, и ты с восторгом будешь выгребать навоз.
Она мечтательно вздохнула, представив себе эту картину.
– Знаешь, так неприятно поручать слугам то, что хотелось бы делать самой. И не только. Я становлюсь такой толстой и неуклюжей!…
Он ласково засмеялся, рука его лежала на самой высокой точке ее живота:
– Ты стройная и худенькая всюду, за исключением этого места, Рыжик. И вовсе ты не толстая, а беременная. Русские считают, что ничего нет прекраснее женщины в таком положении.
– Мы же не в России, - проворчала она. - Мы в Англии, а здесь будущие матери не в моде.
Николай начал растирать ей спину внизу у позвоночника, находя самые болезненные и немеющие места и разминая их, пока Эмма не вздохнула удовлетворенно, мурлыкнув:
– Ох, как же я люблю твои руки.
– Только руки?
– Ну, в данный момент я ощущаю только твои руки.
– А как насчет этого? - Он прижался к ней бедрами, давая ощутить твердую мощь своего возбуждения. - Я нахожу тебя очаровательной, красивой и очень желанной, - поведал он, целуя сбоку ее в шейку. - Что ты думаешь об этом, мамочка?
Эмма улыбнулась и слегка заворочалась.
– Я думаю, что ты необычный мужчина с извращенным вкусом. - Она перевернулась на спину и обвила руками его шею. - И мне очень повезло, что я твоя жена.
***
Два месяца спустя Эмма сидела на постели и нянчила новорожденную дочурку, когда Ник уселся рядом. Кончиком пальца Эмма отодвинула с лобика девочки легкую рыжую прядку. Рыжие полумесяцы ресниц мирно дремали на розовых щечках.
– Как мы ее назовем? - спросила она. - Все имена, что приходили мне на ум, теперь кажутся неподходящими.
– Есть одно, которое я хочу тебе предложить. - Рука Николая легла на одеяльце, сползшее на колени к Эмме. - Мне хотелось бы назвать ее Мэри в честь твоей матери.
Эмма помолчала, склонившись к ребенку. Когда она вновь подняла голову, в глазах у нее блестели слезы счастья.
– Да, мне тоже это нравится. Ее будут звать Мария Николаевна Ангеловская. Бог даст, она когда-нибудь научится писать свое имя без ошибок.
Их разговор прервал легкий стук в дверь спальни.
– Кто там? - спросил Николай. На пороге появилась служанка.
– Ваша светлость, пять минут назад вам принесли пакет. Мистер Станислав сказал, что он от сэра Олмэя. Мне отнести его в библиотеку, сэр?
Эмма увидела, как лицо мужа помертвело.
– Нет, - произнес он, - принесите его сюда.
– В чем дело? - спросила Эмма, когда девушка удалилась. - Кто такой сэр Олмэй?
Николай, казалось, не слышал ее, но спустя несколько мгновений рассеянно ответил:
– Историк, которого я нанял, чтобы провести разыскания в архиве Ангеловских в России.
– А-а… - Взгляд ее перешел с непроницаемого лица на пальцы, судорожно стиснувшие простыни. Тогда она сообразила:
– Ты попросил его узнать о Емелии?
– Я должен был это сделать.
– Да, конечно. - Эмма дотронулась до его руки и погладила побелевшие костяшки пальцев. Она могла лишь догадываться, как много это значило для ее мужа. То время все еще оставалось для Николая реальным и оказывало влияние на него бесчисленными способами, проявляясь в большом и малом. Он наверняка будет горевать, если узнает, что с Емелией Васильевной случилась беда.
– Ник, что бы с ней ни произошло, ты не был в этом виноват. Ты ведь это знаешь!
Николай, не отвечая, уставился на дверь, словно ожидая явления призрака. Вернулась служанка с пакетом в руках и подала его Николаю. По знаку Эммы девушка взяла ребенка и унесла спать в детскую.
Николай медленно стянул с пакета шнурок и развернул коричневую оберточную бумагу. Полная жгучего любопытства, Эмма наклонилась вперед. В пакете лежали сложенное письмо, два или три томика с непривычными буквами кириллицы на обложке и еще какой-то предмет, который Эмме не удалось рассмотреть, так как Николай взял его и, повернувшись к ней спиной, стал разглядывать. Затем он медленно поднялся и отошел к окну. Она видела, как он поднес к лицу ладонь - то ли смахнуть слезы, то ли отереть пот, она не поняла.
Подняв письмо, Эмма увидела, что оно написано по-английски.
"Его светлости князю Николаю Дмитриевичу Ангеловскому.
Завершая проведенные по Вашей просьбе изыскания, я хотел бы Вам сообщить о результатах моей поездки в Россию и поблагодарить за необыкновенное удовольствие, доставленное ею. Условия проживания и работы были великолепны, а переводчик, мистер Сергеев, выше всех похвал. Если у Вас возникнут вопросы относительно посланных мной материалов, я буду счастлив встретиться с Вами и дополнить их некоторыми подробностями. Большую часть сведений о судьбе Емелии Васильевны можно почерпнуть из писем, написанных ее сыном, Алексеем Николаевичем Ангеловским. Эти письма находились у Вашей старшей сестры, Екатерины, обаятельной женщины, которая передала их мне для Вас вместе со своими наилучшими пожеланиями. Кроме всего прочего, в них имеется упоминание о том, где жила княгиня Емелия в старости: в подмосковном дворце, который, по легенде, посетила императрица Елизавета в обществе князя Алексея…"
– Что с ней случилось? - хрипло спросил Николай, все еще не поворачиваясь от окна.
Эмма быстро проглядела письмо, перескакивая через страницы.
– Емелия оставила монастырь через семь лет после твоей… после смерти князя Николая, - сообщила она. - Короткое время она с сыном жила у родственников Ангеловских в Санкт-Петербурге. Однако их продолжали преследовать правительственные и городские чиновники, так что однажды Емелия с сыном буквально исчезли на десять лет. Не исключено, что они жили у нее на родине, в селе Хованском, так как в церковных списках один раз упомянута неизвестная женщина с ребенком-сиротой. Возможно, речь шла о Емелии.
