— Я же писать не умею, — простонала, сбитая с толку служанка.
— Что вы все сегодня мне вздумали перечить: один слушаться не хочет, другая писать не умеет, когда это от нее требуется!
Батлер искал повода сорвать свой гнев. Утренний скандал вывел его из себя.
Служанка потопталась под дверью. Небо за окном стало совсем черным. Холодный ветер шел с Атлантики. Батлер поежился, хотя в кабинете совсем не было холодно.
Служанка прошлепала в спальню Филиппа.
— Вылей точно на самую середину! — заорал ей вслед Батлер изо всех сил.
За окном с кокосовых деревьев посыпались орехи.
Батлер с ненавистью посмотрел в небо, готовясь бросить вызов темным тучам, которые прятали веселое солнце.
"Филипп тяготится своим положением изгоя. Он хочет стать честным джентльменом, изменять своей жене втихую, тайно жить со своей наложницей и благостно принимать молчаливое одобрение общества. Ничтожество!
Вам надоел я, как живой пример того, что можно жить совсем наоборот, руководствуясь другими принципами? Вы хотите добиться в этой жизни успеха, изменив человеческой природе. Ох, и посмеюсь я над вами, когда мы вместе окажемся в раю. Я спихну вас оттуда в ад! Я проучу вас! Я покажу вам, что меня не-воз-мож-но обмануть!
Обставить Батлера, как мальчишку! Такое еще никому не удавалось".
Тучу пыли, которую желтым шаром гнал по улице ветер вдруг подняло в воздух и с размаху швырнуло в окно кабинета Батлера.
Батлер поддел ногой листик, что валялся на красном персидском ковре, постланном со стены на пол.
"Филипп забыл какую-то из своих дурацких банковских бумажек" — подумал Батлер.
Листик плавно взвился в воздух и упал на лицевую сторону. Крупными корявыми буквами на ней были начертаны какие-то словеса.
"Нет, это не рука Филиппа. Это кто-то грамоту изучает", — механически подумал Батлер и вспомнил собственное детство. Может быть эта дура служанка. Батлер поднял листочек, чтобы закинуть его в камин. На бумаге было написано:
"Сегодня в полночь жду вас на углу дома".
Батлер вытаращил глаза.
Он прочел письмо снова и листок выпал у него из рук. Медленно покружившись, упал рядом с каминной решеткой.
Найденный листок не оставлял сомнений: у Филиппа были тайные дела о которых не знал Батлер? Уж не заговор ли? Филипп вступил с кем-то в переписку тайком от своего старшего друга.
Тайно от Батлера значит только одно — против Батлера.
Но как далеко зашли его тайные действия — неизвестно.
Батлер испугался.
За окном хлынул дождь. Вдали в океане чья-то шхуна боролась с волнами.
"Филипп тайно от меня с кем-то держит связь.
Но, с другой стороны — Филипп не авантюрист, возразил кто-то другой в душе Батлера. — Приключения не для него".
"И в то же время он разрывается между доверием ко мне и каким-то тайным влиянием на него со стороны дяди".
"И все это Филипп и Филипп, — опять заныл в душе Батлера тот, кто доверял юноше. — Сколько подозрений рождает одно твое имя!"
"Надо понять, что за опасность грозит лично мне!"
Батлер завесил окно шторой, зажег свечи и заметался по комнате, обставленной старинной мебелью в стиле Людовика XIII.
"Какой нехороший кабинет! Встреча сегодня в полночь.
А вдруг это было вчера? Записка не датирована.
И потом — у какого дома?"
Батлер понял, что не в силах ответить ни на один вопрос и больше не может оставаться в четырех стенах. Уже темнело, но он решил мчаться в банк.
Ему казалось, что он только взглянет на Филиппа и сразу разрешит страшную загадку, которой обернулось против него все, что было связано с именем Пьера и Филиппа Робийяров.
Батлер велел запрячь своего любимого рыжего Тлалько. Это был сын того жеребца, на котором он воевал в Мексиканскую компанию: своенравное и гордое животное с весьма непредсказуемым нравом.
Быстрый тропический ливень уже закончился. В воздухе было свежо и пахло перезревшими бананами.
По дороге в банк путь Батлеру преградил старый знакомый по имени Пит: ковбой, который одно время охранял усадьбу Батлера под началом управляющего мистера Джонсона. Этот Пит на секунду задержал его. Он подошел к коню Батлера и попросил у мистера Чарльза немного денег на выпивку. Батлер нелюбезно отказал и пришпорил Тлалько. Конь сделал громадный скачок вперед и взвился на дыбы. Наездник от неожиданности не удержался, опрокинулся навзничь, и неподвижно замер на земле.
Нищие зеваки, что после дождя в вечерний час выбрались на улицу, моментально обступили богатого джентльмена, упавшего с коня. Кажется, можно было поживиться!
Батлер был без сознания.
Пока ему пытались оказать первую помощь, на его затылке вздулась огромная шишка, а лицо побледнело все явственнее. Попытки привести его в чувство успехом не увенчались.
— Кто это?
— Кто это?
Спрашивали друг у друга зеваки, и никто не мог ответить.
Огненный жеребец с диким ржанием носился посреди узких улочек бедняцкого квартала и никак не давался в руки пытавшихся поймать его охотников. Ужасное зрелище.
Кто-то закричал, что следует позвать капитана Макинтоша. Не успел еще стихнуть возглас, призывающий блюстителя порядка, как в конце улицы показался конь капитана. Урод на коне восседал, как царь Валтасар: с сардонической ухмылкой. Нищие белые неуютно поежились словно от порыва ледяного ветра.
Макинтош был в ленивом настроении — вечерняя служба утомила его. Одни неприятности. Он до сих пор помнил о проделках Батлера. Вся его команда тайно насмехалась над Макинтошем. Капитан бесился и ничем не мог отплатить Батлеру. Его должность ему опостылела: законы сдерживали его месть. Но что это за законы, если они не позволяют расправиться с врагом?!
Когда Макинтош увидел впереди толпу простолюдинов, обступивших чье-то тело — он нехорошо усмехнулся. Его конь, точно хищник почуявший добычу, рванулся вперед. Белая рвань почтительно расступилась перед грозой городских мошенников. Золотые эполеты на мундире капитана торжествующе блестели.
Гомонящая толпа затихла перед всадником.
— О-о, да вы хотели ограбить белого господина, — нарочито удивленным голосом спросил Макинтош. — Что за беда привела его сюда? — риторически посетовал он.
— Мистер упал сам!
— Мистер упал сам!
— Мы ему не помогали, — завопило сразу несколько калек, обступивших тело. Макинтош спрыгнул с коня и подошел к мужчине, неподвижно лежавшему на мостовой. Он исполнял некий ритуал.
