– Вы так думаете? Что-то мне не верится, что мистера Кальвера хоть чуть-чуть волнует счастье лорда Линдета!
– Нет, конечно! Однако он знает, что это волнует меня, и если я не ошибаюсь, его план заключался в том, чтобы завоевать мое расположение. Бедный Лоури! Он не сразу понял, что трудился впустую. Тем не менее, у него было какое-то занятие и, слава Богу, не принесло никому из них вреда.
– Это не слишком благородно, – с неприязнью сказала мисс Трент. – Вреда было бы очень много, если бы Теофания в него влюбилась!
– Наоборот, это бы принесло много пользы! Этой юной даме давно пора испытать какое-нибудь потрясение. По правде говоря, я надеялся, что она хоть немного им увлечется, чтобы легче воспринять удар после сообщения о помолвке Линдета и мисс Чартли. Не ради нее, ради вас. Могу себе представить, что вам пришлось испытать!
– Значит, он все-таки сделал ей предложение! О, я очень рада! Я надеюсь, вы ничего не имеете против их брака, сэр Уолдо?
– Совсем напротив. Она замечательная девушка, и, мне кажется, будет ему хорошей женой.
– Я тоже так думаю. Без амбиций, как и он, и с таким же приятным характером. Но его мать? Как она к этому отнесется?
– Я думаю, не сразу, но со временем она поймет его. У нее есть все претензии, которых начисто лишен Джулиан, и до недавнего времени она пыталась заинтересовать его светскими звездами. Однако, мне кажется, она начала понимать всю бесплодность своих попыток ввести его в высшее общество. В любом случае, она слишком его любит, чтобы вставать на пути к его счастью. К тому же Джулиан сообщил мне, что миссис Чартли состоит в родстве со старинной подругой моей тетушки. Его описание этой леди – которой я, к счастью, не знаю! – не позволяет расценивать это родство в качестве преимущества, однако Линдет думает, что это так. Если я не ошибаюсь, он сказал, что она настоящая старая перечница, но я думаю, он слегка преувеличил. Она рассмеялась.
– Какой он все-таки мальчишка! Пожалуйста, расскажите мне, когда это произошло?
– Сегодня утром. Я получил от него известие за полчаса до прибытия сообщения от Лоури.
– Тогда я знаю, почему убежала Теофания, – во вздохом сказала мисс Трент. – Она утром была в доме пастора и ей, видимо, там сообщили эту новость. Вы можете считать ее противной девчонкой, но ее можно только пожалеть, бедное дитя! Такая избалованная, красивая; с самого детства все только и делали, что восхищались ею – можете себе представить, что это для нее значило, да еще сразу после вчерашнего бала!
Он посмотрел на нее.
– Вчерашнего бала? А что расстроило ее вчера?
– Господи, вы не могли не заметить! – воскликнула она. – Все молодые люди, которые бегали за ней с того самого дня, как я привезла ее в Степлз, крутились вчера вокруг мисс Чартли и воротили от Теофании нос!
– Я не заметил, – ответил он. – Я был в карточной комнате. Но я могу ее понять, я сам недавно был в такой ситуации, и поэтому сочувствую ей всем сердцем. – Он опять взглянул на нее и криво улыбнулся. – Именно поэтому, мисс Трент, я и сбежал в карточную комнату.
Она отвернулась, чувствуя, что кровь прилила к ее щекам.
– Я не припомню, чтобы когда-нибудь раньше я находился в таком унынии, – сказал он задумчиво.
Она знала, что разумнее будет промолчать, но не могла сдержаться.
– По-моему, сэр Уолдо, говоря вашими словами, вы передергиваете. Что-то я не вижу на вашем лице следов уныния.
Он рассмеялся.
– Теперь нет! С тех пор, как я заметил, что вы тоже расстроены!
– По-моему, падение в канаву – достаточная причина для расстройства! – ответила она резким тоном.
– Что, дважды? – воскликнул он. – Я и не знал, что подобное несчастье приключилось с вами, когда вы ехали на бал!
– Нет. Вчера вечером, – сказала она сдержанно, – я себя неважно чувствовала. У меня болела голова.
– Опять? – участливо спросил он. – Моя дорогая мисс Трент, мне кажется, вам следует проконсультироваться с врачом по поводу этих частых головных болей!
Она попыталась сохранить серьезность, но он уловил ее сдавленный смешок и сказал:
– Вы знаете, из всех мелких деталей вашего поведения, которые мне нравятся, этот смех, который вы пытаетесь подавить, когда хотите выглядеть серьезной, кажется мне наиболее очаровательным. Вы не могли бы его повторить?
Только желание доказать себе, что она может держать себя в руках, помогло ей превозмочь себя и не выполнить его просьбу. Смущенная тем, что, несмотря на свое воспитание и строгие принципы, она всеми фибрами чувствовала очарование Совершенного, она сказала, обращаясь скорее к его лошадям:
– Сэр Уолдо, обстоятельства вынудили меня согласиться сесть в ваш экипаж. Когда я приняла решение ехать с вами в Лидс, я рассчитывала, что приличия и правила хорошего тона удержат вас от того, чтобы возвращаться к этой теме.
– В самом деле? – сочувственно произнес он. – И так ошибиться в своих ожиданиях! Да, это очень печально – расставаться с иллюзиями. В то же время – откуда у вас возникла такая нелепая мысль?
Преподобный Уильям Трент, будучи очень серьезным человеком, не раз предупреждал свою старшую сестру, что слишком развитое чувство юмора часто ведет к потере принципов. Она сейчас поняла, как прав он был; и теперь в замешательстве размышляла, не потому ли, что сэр Уолдо всегда смешил ее, ей, вместо того, чтобы относиться к Совершенному с отвращением, приходилось бороться с желанием послать принципы к черту и вверить ему свою судьбу.
– Что вас смущает, дорогая моя? – после короткой паузы мягко спросил он.
Это неожиданная смена интонации застала ее врасплох, но все же она ответила слабым голосом:
– Ничего!
– Не говорите так. Чем я вызвал такое изменение в ваших чувствах ко мне? Я долго ломал голову, рылся в своей памяти в поисках ответа, но все тщетно. Господь свидетель, я не святой, но и не более грешен, чем любой нормальный человек. Скажите мне!
Эти слова еще раз показали ей, что они должны быть за мили друг от друга. Она считала, что бессмысленно начинать какую-либо дискуссию, даже если бы она смогла говорить на эту деликатную тему.
– Сэр Уолдо, прошу вас, не будем больше говорить об этом! – сказала она со все сдержанностью, на которую была способна. – Я не желаю выходить замуж.
– Но почему?
Нелепо было ожидать, что ей удастся сохранить спокойствие. Она судорожно пыталась найти какой-нибудь предлог.
– Я учительница, – сказала она наконец после предательской паузы. – Вам, без сомнения, кажется странным мой выбор профессии, но что поделать!
– Моя девочка, так в чем же дело, я же нисколько не возражаю!
– Вряд ли вы захотите, чтобы ваша жена преподавала в школе!
