— Другой бы на моем месте подумал, что это не что иное, как надувательство.
— Не спорю, — коротко согласился Доминик.
Улыбка Дегерра изменилась — она стала холодной и торжествующей. Барон наконец отыскал то, что хотел: жадность всегда была и будет самой распространенной человеческой слабостью.
— И что же, вы обличаете меня во лжи? — мягко поинтересовался он.
— Нет, — сказал Доминик. — Мы даже не требуем от вас никакой платы. Пока.
Дегерр не успел ничего ответить, ибо в ту же минуту в комнату вошла Эмбер. На ней было алое платье, ее волосы были распущены, а янтарный кулон горел на груди, будто пойманный солнечный лучик.
— Лорд Доминик, — промолвила она, — вы посылали за мной?
— Я хотел просить вас, чтобы вы оказали мне услугу.
Эмбер слабо улыбнулась.
— Я слушаю вас, милорд.
— Мы с бароном Дегерром хотим разрешить одну загадку. Вы можете помочь нам в этом?
При этих словах Доминика барон с интересом взглянул на Эмбер.
— Эмбер — Посвященная, — пояснил ему Доминик. — Она может…
— Я осведомлен о способностях Посвященных не хуже вас, милорд, — прервал его Дегерр. — Я сам занимался этим долгое время. Эта леди обладает даром угадывать истину?
— Да, — подтвердил Доминик.
Дегерр не смог скрыть разочарования.
— Должно быть, вы и впрямь не знаете, куда подевалось приданое, — пробормотал он. — Иначе вы никогда не пригласили бы сюда ту, что может отличить ложь от правды. Ну что ж, прошу вас, леди. Возьмите мою руку.
Эмбер глубоко вздохнула, собираясь с силами, и коснулась его руки.
Она вскрикнула и, наверное, упала бы на пол, если бы Дункан не поддержал ее. Но, несмотря на боль, захлестнувшую ее, она не выпустила руки барона.
— Побыстрее! — яростно прохрипел Дункан.
— Вы подменили приданое вашей дочери? — спросил Доминик Дегерра.
— Нет.
— Правда.
В то же мгновение Эмбер отдернула руку.
— Благодарю вас, миледи, — произнес Доминик.
Дегерр разглядывал Эмбер с хищным интересом: от него не укрылось, чего ей стоило использовать свой дар.
— Какое, однако, сильное оружие ваша хрупкая супруга, — промолвил он. — Я тоже надеялся иметь у себя нечто подобное.
Дункан кинул на барона свирепый взгляд, но промолчал.
Дегерр улыбнулся.
— Полагаю, теперь моя очередь задавать вопросы.
Эмбер удивленно посмотрела на Доминика.
— Вы позволите, миледи? — неохотно произнес тот, протягивая ей руку.
Хотя Эмбер ни разу не проверяла искренность слов Доминика, она без колебаний взяла его за руку. Дрожь пробежала по ее телу, но она быстро овладела собой.
— Было ли что-нибудь ценное в этих сундуках, когда вы их открыли? — спросил Дегерр Доминика.
— Нет.
— Правда.
— Печати были целые?
— Да.
— Правда.
— Действительно, это достойно удивления, — пробормотал барон.
Доминик отпустил руку Эмбер.
— Приношу свои извинения, миледи, — сказал он виноватым тоном. — Я не хотел причинить вам боль.
— Не извиняйтесь, милорд. Я чувствовала вашу силу, но в вас нет жестокости.
Дегерр насмешливо улыбнулся: про него Эмбер так не сказала.
— Похоже, один из ваших рыцарей украл приданое Арианы, — сказал Доминик.
— А почему именно один из моих рыцарей? Может быть, это дело рук ваших людей?
— Но печати-то были нетронуты. Ваши печати, барон, а не мои.
— Ах, ну да, конечно. — Дегерр пожал плечами. — Я полагаю, это все проделки сэра Джеффри. Я доверял ему, как родному сыну, и он имел свободный доступ к моему богатству.
— И к печатям? — спросил Саймон.
— Да, и к печатям тоже.
— Но теперь Джеффри мертв, приданое исчезло, — продолжал Саймон.
— А вы не спрашивали об этом у моей дочери?
— Зачем? Ее это так же поразило, как и нас, — возразил Доминик. — Если бы она знала, где ее приданое, она бы немедленно нам об этом сказала.
Дегерр перевел взгляд на Ариану.
— Ну, дочка, почему же ты не нашла свое богатство?
— Я утратила свой дар, когда Джеффри изнасиловал меня.
— Изнасиловал, говоришь? А своему мужу ты об этом рассказала? — поинтересовался Дегерр с жестокой усмешкой.
— Да, — холодно ответила Ариана. — И леди Эмбер это подтвердила.
Легкое удивление пробежало по лицу Дегерра.
— Итак, ты лишилась своего волшебного дара, — задумчиво сказал барон. — То же случилось и с твоей матерью после нашей с ней брачной ночи. Видно, ведьмам не хочется терять свою власть, но мужчина оказывается сильнее.
— Вы ошибаетесь, — тихо сказала Мэг.
Дегерр резко обернулся и смерил взглядом маленькую женщину, стоявшую так тихо, что даже ее колокольчики молчали.
— Вы что-то сказали, миледи? — переспросил барон.
— Союз с мужчиной может усилить, а не разрушить могущество женщины, — сказала Мэг. — Все зависит от союза. И от мужчины. С тех пор как я стала женой Волка Глендруидов, мой дар стал еще сильнее.
— Я рад за вас, — произнес Дегерр и нахмурился.
Затем пожал плечами и вернулся к тому, что интересовало его больше — слабость, а не сила.
— Ну что же, теперь нам известно, что Джеффри — недостойный трус, который украл дар Арианы вместе с ее невинностью, — небрежно сказал Дегерр. — К несчастью, из-за него теперь пострадают многие, но так уж устроен мир.
При этих словах Саймон натянулся, как струна: барон прямо-таки лучился злобным удовольствием — было ясно, что он наконец-то нашел слабое место Блэкторна.
— Когда я согласился выдать свою драгоценную дочь за одного из ваших рыцарей, — сказал Дегерр, обращаясь к Доминику, — вы обещали мне, что ее муж будет владеть собственным замком, приличествующим леди Ариане и ее высокому положению в Нормандии.
— Да, обещал, — мрачно согласился Доминик.
— Хорошо, тогда будьте любезны, лорд Доминик, ответьте, где замок моей дочери?
— На севере моих владений.
— На севере? Где именно?
— В поместье Карлайсл.
— Тогда почему она живет со своим мужем здесь, а не в собственном замке?
— Мы все еще собираем рыцарей для защиты своих владений, — через силу промолвил Саймон.
— И еще там нужно достроить укрепления, — добавил Доминик.
— На это потребуется немало средств.
Дегерр снова с явным удовлетворением окинул взглядом комнату.
— Полагаю, вашего богатства недостаточно для двух замков, — сказал барон. — И богатый урожай в Блэкторне тут не поможет.
— Я найду средства, — сдержанно произнес Доминик.
Ответная улыбка Дегерра была холодна как лед.
— А я тем временем окружу ваш замок, — сказал он, — и буду стоять с моими людьми под его стенами до тех пор, пока вы не выполните свое обещание и не отдадите моей дочери то, что принадлежит ей по праву.
