Он рухнул на залитую кровью палубу. Микаэла уткнулась лицом в плечо мужа. Боже, какое это счастье обнимать его, чувствовать, как бьется его сердце.
— Привет, муж, — растерянно произнесла она. — Хорошо, что ты успел вовремя.
Улыбаясь, он вглядывался в ее грязное лицо. Прекраснее этого ему никогда еще не приходилось видеть.
— Господи, я думал, что потерял тебя, — выдохнул он, моргая от разъедавшего глаза дыма.
Потом быстро поцеловал ее, подтолкнул к грот-мачте и заставил подняться по вантам.
— Ты в порядке? Он не причинил тебе вреда?
— Я нормально себя чувствую, только голодна как тысяча волков. Что ты делаешь?
Балансируя на крюйселе, Рейн обмотал ее веревкой.
— Нужно перебираться на «Императрицу», корабль тонет.
— О нет! Мы не можем воспользоваться досками?
Не успела она закончить, как два корабля разошлись, и доски посыпались в воду. Рейн крепко обнял жену.
— Ты мне веришь?
— Конечно.
Он прыгнул, и они поплыли в воздухе. Сильные руки подхватили их над квартердеком «Императрицы», помогли освободиться от веревок. Таунсенд Расти улыбнулся ей, а Рейн, не теряя ни секунды, подхватил ее на руки и начал целовать.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала она.
— Микаэла, я думал, что уже никогда… о Боже… — Он заплакал.
Вернул их к действительности пушечный выстрел.
Рейн тут же приказал идти на помощь «Часовому», который вел ожесточенный бой с «Викторией», пока «Гэли Рейдер» подбирал команду «Айлендера», прикрывая их огнем от не прекращавшего бой корабля сопровождения. Позади тонул «Кавалер», спуская на воду шлюпки. Рейн пощадил оставшихся в живых.
Они подошли к «Часовому», и Микаэла увидела, как Николас поднял руку, собираясь дать залп из всех орудий.
Микаэла вырвалась из объятий мужа и вскочила на поручни.
— Нет! Не трогай золото, Николас! — прокричала она. Тот хмуро взглянул на нее:
— Ты сошла с ума! На него мы купим оружие, провиант и одежду. Тогда мы победим!
Выхватив у Лилана пистолет, она прицелилась.
— Оружие, говоришь? — Микаэла указала на поврежденные корабли. — Они только выполняли приказ. Может, они не сумеют этим воспользоваться, но мы дадим им шанс. — Шум вокруг утих, все стали прислушиваться к ее словам. — Докажите, что мы более терпимы, что мы сражаемся за лучшую жизнь. Мы не хотим отнимать еду и одежду у их жен и детей. Свобода не достигается жестокостью, нельзя лишать гордости невинных людей. Так поступает Англия. Мы победим, ибо наша цель — справедливость. Мы боремся за независимость, за право самим выбирать, мы не хотим превратить их всех в американцев!
Николас тяжело дыша опустил руку и кивнул.
Наконец Рейн понял ее стремление к свободе. Он гордился женой, ее отвагой и мужеством, ее способностью к состраданию, хотя у нее было много причин жаждать мщения.
— Ура, ура! — закричал кто-то в наступившей тишине. Другие подхватили, и Микаэла вспыхнула. Солдаты и матросы улыбались ей.
— Хорошенькое дело, черт возьми, — пробормотала она, спрыгивая с поручней. — Этого мне не простят.
Рейн нежно поцеловал ее в лоб.
— Превосходная речь, любимая. Я буду твоим учеником.
— Не нужно мне никаких учеников. Я устала. — Микаэла протянула ему пистолет и окинула взглядом дымящиеся корабли. Она испытывала отвращение к войне. — Я не могу быть полезна восставшим, не могу вернуться ни в Англию, ни в колонии… Нас обоих могут арестовать и судить за измену, Рейн. Мы не имеем права рисковать, подвергая опасности наших друзей. — Она кивнула в сторону Николаса. — Пока Англия не признает независимость Америки.
«Она выглядит такой потерянной», — подумал Рейн.
— У нас есть дом в Убежище или на Мадагаскаре. Поступим, как ты захочешь.
Печаль на ее лице уступила место нескрываемой радости.
— Люби меня, Рейн. Потому что у меня есть силы только на любовь к тебе.
— Слава Богу, — простонал он. — Я люблю тебя. Через разделявшую их полосу воды Микаэла заметила стоявшего рядом с отцом Колина.
— Хотя… есть еще одна несправедливость, которую я должна исправить…
Нахмурившись, Рейн повернулся, а она, сверкнув глазами, взяла пистолет и направила его на Колина. Рэнсом от удивления приоткрыл рот.
— Рейн! Уйми эту женщину!
Микаэла тщательно прицеливалась.
— Что ты делаешь, черт побери? — вскричал Рейн. Колин, скрестив руки на груди, с вызовом смотрел на нее.
— Возвращаю долг. Ты не сможешь этого сделать, потому что любишь его. Ну а я не люблю.
Пуля вонзилась в палубу около ноги Колина, тот отскочил назад. Отборнейшие ругательства огласили воздух. Николас смеялся, матросы тихо хихикали. Рейн прикрывал улыбку рукой.
— Ты промахнулась.
— А разве я говорила, что хочу попасть в него? Колин смотрел на нее, медленно опуская руки.
— Еще пистолет, любовь моя? — спросил Рейн. Иногда она была просто великолепна, и он еще больше любил ее за желание защитить его.
— Думаю, одного достаточно. Спасибо. Колин вдруг откинул голову назад и захохотал.
— Разрази меня гром, Рейн, она мне нравится!
Микаэла усмехнулась, довольная тем, что упрямый пират наконец осознал, что недавно переступил черту.
— У тебя такой взгляд… — сказал Рейн.
— Какой?
— «Я нашла себе еще одного Монтгомери, чтобы мучить его». — Он кивнул на брата.
Она наклонила голову, пристально разглядывая мужа.
— Нет, ты единственный мужчина, которого мне хочется мучить. — Она вернула ему пистолет.
— Может, начнем прямо сейчас? — поинтересовался Рейн, отдал разряженный пистолет Лилану и повел жену в каюту, где никто им не помешает.
Микаэла остановилась, чтобы поцеловать его.
— Знаешь, мятежница, ты слишком часто направляешь оружие на мужчин по фамилии Монтгомери.
— Да, но только один раз я целилась в сердце, Рейн.
1783 год
Теплый ветерок Каролины шевелил занавески на окнах. Микаэла выскользнула из-под одеяла и босиком направилась в детскую, но, толкнув дверь, с улыбкой замерла на пороге.
Рейн сидел в кресле-качалке у окна и шепотом разговаривал с Джексоном.
— Ты видел свою маму сегодня вечером? Она была самой красивой женщиной на балу. И должен прибавить, единственной, чья отвага внесла вклад в независимость страны. Знаешь, она была шпионом.
Джексон смотрел на него широко раскрытыми доверчивыми глазами.
— Нет? Готов поклясться, я уже говорил тебе об этом. — Он покачивал ребенка, трогая его крохотные пальчики. — Ты будешь свободным, мой сын. Благодаря таким людям, как твоя мама и дядя Николас.
— И тебе, любовь моя, — сказала Микаэла. — Я не могу забыть, как ты присоединился к нам, еще не сознавая почему.
